Жду. Одну секунду. Две. Три.

А потом он открывает дверь.

— Прости. Сегодня было отличное утро, но отвратительный вечер.

— Да уж, это точно.

Чейс отступает в сторону, я захожу внутрь и закрываю за собой дверь. Я бывала в его комнате уже сто раз, мы даже валялись рядом у него на постели, но сейчас все по-другому. Чейс усмехается, тянет меня за руку и увлекает за собой на кровать. Обнимает рукой за плечи и прижимается головой к моему виску.

— Завтра мне придется рассказать Райли о том, что случилось в баре, — шепотом говорю я. — И он опять слетит с катушек, начнет нервничать. Чейс, с нами ведь все будет хорошо?

— Сложный вопрос, — вздыхает он. — Но да, мне кажется, что да. Во всех смыслах.

— Почему ты сбежал?

— Не надо нотаций, — вздыхает он. — Это было необходимо. В доме было слишком тихо, на меня все навалилось… Сонни, Айзек. Как будто я только в этот момент понял, что их больше нет. И потом, мне тупо хотелось на свежий воздух.

Из меня сейчас плохой собеседник, так что, если ты уйдешь к Сиенне и Шарлотте, я не обижусь.

Я мягко качаю головой и накрываю ладонью его руку. Чейс переплетает свои пальцы с моими.

— Будем плохими собеседниками вместе. Я не хочу никуда уходить.

— Спасибо, — шепотом отвечает Чейс с прерывистым вздохом.

Понедельник

Двенадцатое февраля

Я просыпаюсь утром с тяжелой головой. Моргаю, соображая, куда попала. Я уснула у Чейса в кровати прошлой ночью. Сажусь и оглядываюсь, но рядом никого нет. Кровать пуста. Куда он подевался?

И почему у меня так болит голова? Наверное, это стресс так действует.

Выползаю из комнаты Чейса и шлепаю в ванную. Включаю холодную воду, жадно глотаю ее. Как вкусно. Еще бы какую-нибудь таблетку, чтобы голова не раскалывалась.

Спускаюсь за лекарством на первый этаж. Чейс на кухне, за столом. У него в руках конверт.

Что теперь?

Глаз он не поднимает, но слышит меня и протягивает письмо.

Джейк снова использовал буквы, вырезанные из журналов и газет, но я не смотрю на записку, мой взгляд прикован к длинной пряди белокурых волос.

— Господи… это настоящие волосы? Погоди… они что, мои?

Пожалуйста. Пожалуйста, только не мои, не мои.

Чейс не двигается, только поднимает на меня полные отчаяния глаза.

— Как Джейку удалось их достать? — Я наклоняюсь ниже, чтобы лучше рассмотреть волосы, как будто это поможет определить наверняка, кому они принадлежали.

Цвет такой же, как у меня, но это вовсе не значит, что они именно мои. У многих людей светлые волосы, это не редкость.

— Я уже позвонил детективу, она скоро приедет.

— Почему она не приказала этому, своему… кто там сидит снаружи, войти в дом? С ним что-то случилось?

— Не знаю, — хмуро говорит Чейс, наклоняя голову, и я жалею, что вообще открыла рот. — Что-то не так…

Он резко встает и направляется к двери. Мое сердце делает скачок.

— Не ходи туда! — умоляю я, хватая его за плечи. — Чейс, давай дождемся детектива! Пожалуйста! Это же ее работа!

— Мы не можем просто сидеть и ничего не делать!

— Нет, можем!

— Лайла, снаружи сидит офицер Бенджамин Вудард. Именно он следит, чтобы с нами ничего не случилось. У него недавно родился ребенок, первый! Если бы ты была на месте ее жены, разве не захотела бы, чтобы кто-нибудь проверил, в порядке ли ее муж?

Чувство вины окатывает меня, как цунами. Чейс так много знает про этого офицера, а мне даже имя его неизвестно.

— Прости, — говорю я. — Ты прав. Просто… будь осторожнее.

Я следую за ним до двери.

— Оставайся здесь, — велит он.

Он берется за щеколду, и я чувствую его неуверенность. Как будто ему страшно выглянуть за дверь. Мне тоже страшно. Но наш страх не сравним с тем, что почувствует жена офицера, если окажется, что он… не в порядке.

Небо только начинает светлеть, но все уже прекрасно видно. У дорожки стоит полицейская машина. Дверь распахнута настежь. Что внутри, отсюда не разобрать.

— Нет… — шепотом произносит Чейс.

Он выходит во двор и оглядывает улицу, но вокруг — ни души. Морозно.

— Чейс… — зову его я ломким от страха голосом.

Чейс дышит так же тяжело, как и я, выдыхая вихрящиеся облачка пара.

— Я должен посмотреть.

Хочется вцепиться в него и не отцепляться, пока не приедут детективы, но Чейс все равно сделает, что задумал, и не станет меня слушать.

— Только ничего не трогай.

— Это будет не первое найденное мной тело, — качает головой он.

От его сарказма у меня в груди все сжимается от боли. Все это неправильно. Неправильно, что мы привыкаем к трупам. И я изо всех сил надеюсь, что внутри машины нет мертвого тела.

Чейс успевает пройти всего несколько шагов по дорожке, как на улицу с воем сирен и блеском мигалок выруливает машина детектива Лины. С ней — еще один полицейский, детектив Хейес, если я правильно помню. Хотя, скорее всего, я ошибаюсь. У меня с памятью просто беда. Чейс знает все об этих людях и их семьях, а я даже имен их не помню, кроме имени детектива Лины или детектива Александера. Я чувствую себя ужасно, ведь они рискуют своими жизнями, чтобы защитить нас.

Детектив Лина машет нам рукой, веля оставаться на своих местах. Меня это вполне устраивает, и я замираю на пороге как вкопанная. Чейс стоит на дорожке, на полпути к машине. Так холодно, что кожа каменеет.

Полицейские осторожно подступают к открытой машине.

О нет.

С падающим сердцем я слежу за детективом Линой и сразу все понимаю по ее движениям и выражению лица. Теперь я знаю, что офицер Бенджамин в машине. И что он мертв. Чейс подходит ко мне, обнимает и утыкается лицом мне в шею.

Я держусь за него и велю себе быть сильной, но мне хочется визжать, рыдать в голос. Этого полицейского убили, когда он охранял меня и моих друзей. Чувство вины тяжелым, невыносимым грузом ложится на плечи.

— Внутрь, немедленно! — рявкает нам детектив Лина.

Вот и подтверждение. Мы делаем, как она велит, но в голове у меня миллион вопросов.

Он там? Он жив? Ну конечно нет. Его зарезали, как и всех остальных? Его сердце на месте?

Джейк беспощаден. До этого между его нападениями были небольшие перерывы, но сейчас они следуют одно за другим. Чем ближе День святого Валентина, тем сильнее жажда убийства. Тем больше писем.