Каменская помыла посуду, сделала несколько шагов к двери, ведущей в коридор, и Петр вдруг заметил, что она сильно хромает. Чего это она?

– А это вы меня вчера уронили, – кисло улыбнулась вобла. – Впрочем, я сама тоже виновата, нетренированная, неловкая.

– Простите…

– Да перестаньте, Петя, все свои пацаны. Мне нужно было как следует подумать, прежде чем затевать эксперимент. Вы не обязаны знать, что я не умею группироваться при падении. Но я-то знала об этом, поэтому моя вина больше вашей.

– Зачем же вы предлагали идти на прогулку, если вам так больно? – с недоумением спросил Петр.

– А я знала, что вы откажетесь, – Каменская неожиданно повеселела. – Вы очень похожи на меня в молодости, а я бы точно отказалась. Никогда не любила гулять и очень любила работать.

– Может, в аптеку сгонять, лекарство какое-нибудь купить?

– Спасибо, Петя, у меня есть всякие мази, и противовоспалительные, и обезболивающие, я уже натерлась. Но вам придется сегодня потерпеть меня в халате. Бедро сильно опухло, джинсы даже не обсуждаются, я попыталась надеть спортивные брюки, но всё равно очень больно, до кожи не дотронуться.

– Вот блин! – невольно вырвалось у Петра.

Он уже приготовился было по привычке начать оправдываться в попытках снять вину с себя и переложить на саму воблу, но осекся.

– У вас, кажется, эппловский аппарат? – спросила она.

– Да, шестой.

Каменская выдвинула один из кухонных ящиков и достала зарядное устройство.

– У мужа такой же, – пояснила она. – У него всегда три зарядника: один дома, один на работе и один с собой в сумке. Пользуйтесь на здоровье.

– А зачем три-то? – удивился Петр. – Он у вас настоящий рассеянный профессор, все теряет и забывает?

– Он экономит интеллектуальную энергию, она ему в работе нужна. Зачем каждый раз думать, если можно не думать?

Надо же… Чего только эти воблы московские не придумают!

– А у вас сколько? – с любопытством спросил он. – Тоже три? Вы тоже энергию экономите?

– У меня один. Мне нужно поддерживать память и концентрацию внимания, приходится стараться. Тут уж надо выбирать: или экономия, или тренировка. Мой муж пока что в дополнительных тренировках не нуждается, так что может позволить себе роскошь экономить энергию. А я не могу.

Петр поставил телефон заряжаться. Ему не терпелось посмотреть, есть ли непринятые вызовы и кто его искал. Четыре звонка от матери, два от Аллы Владимировны и еще два от Климма. Больше никто субботним вечером ему не звонил. Никому он не нужен… Но это пока. Уже совсем скоро все изменится. Надо только написать забойный материал о деле Сокольникова.

* * *

Раньше Настя всегда говорила, что на ней все заживает как на собаке, и это было правдой. Царапины затягивались быстро и без следа, синяки рассасывались, сломанная нога срослась в короткие сроки, а то, что она очень долго болела, связано было с совсем другими причинами. Раньше… Тот перелом был лет пятнадцать назад. Она была на пятнадцать лет моложе. С годами процессы в клетках замедлились. С этим ушибом ей придется маяться долго. Не дай бог, окажется, что она не просто ударилась, а сломала кость или повредила тазобедренный сустав. Тогда вообще полный караул. Перелом со смещением она бы, наверное, почувствовала, а вот если трещина… «Подожду до завтра, – решила она. – Если опухоль не начнет спадать, придется тащиться к врачу. Жаль, что я не кошка и не собака. И даже не хомячок. Была б я зверем, позвонила бы Дорошину, он привез бы Нину. А хирурга-травматолога, который в воскресенье приедет на дом и привезет с собой рентгеновскую установку, среди моих знакомых нет».

А вдруг она теперь будет хромать до конца жизни?

Она вспомнила вчерашний день, старую Илону Арнольдовну с ходунками, ее квартиру, уютную, красиво декорированную и обставленную удобной мебелью. Пройдет еще несколько лет, Илоны не станет, в эту квартиру переедут, скорее всего, ее внуки с правнуками. Будут жить в этих же стенах, сидеть на этих же стульях и диванах, пить чай из тонких фарфоровых чашечек, смотреть на фотографии в рамках и с нежностью вспоминать бабулю.

А что будет с их квартирой, когда не станет ни ее, Насти, ни Лешки? Детей у них нет. За Лешкой наследовать будет некому, Настин наследник – единокровный брат Александр и его дети, так что квартира достанется, скорее всего, им. Саша человек не бедный, старенькая малогабаритная «трешка» в непрестижном районе его семье вряд ли будет нужна, квартиру сразу же продадут. В нее въедут какие-то чужие люди, но сперва сделают ремонт. Будут ходить по комнатам, решать, где и что переделать, возмущенно хихикать, мол, кому могло прийти в голову покрасить стены в такой цвет, да как неудобно расположены розетки, да какой уродский дизайн… А может быть, дом к тому времени пойдет под снос, затеют какую-нибудь очередную реновацию, и квартиру вообще не будут продавать, просто уничтожат. И для чего тогда она сейчас колотится с этим ремонтом? Вкладывает столько нервов, сил, денег…

Господи, ну что за мысли! Опять она за свое. Зачем, зачем… Затем, чтобы прожить вторую половину жизни в более комфортных условиях. Ну ладно, пусть не половину, пусть треть или даже только четверть. Но разве этого мало? Разве Лешка, ее любимый Чистяков, гений и труженик, не заслужил нормального жилья и собственного кабинета?

И вообще, в чем проблема? Огромное число людей трудится каждый день, и результаты этого труда крайне редко остаются в веках, если ты не Катулл, не Бах и не Микеланджело. Взять хоть бухгалтеров: работают, сводят балансы, составляют отчеты, сидят в офисах до поздней ночи в конце года, вкладывают кучу сил, тратят здоровье, а проходит всего несколько лет – и все, в архив и под нож. Никому больше не нужно. А уборщицы, которые наводят чистоту в этих самых офисах? Тоже тратят силы и здоровье, а результат проживет хорошо если несколько часов. Платье, сшитое швеей-мастерицей, вложившей в него всю фантазию и душу, вряд ли попадет в музей.

Надо быть проще. Надо перестать носиться с собственными усилиями как с писаной торбой. Вложила их, потрудилась, получила результат – молодец, двигайся дальше, а обо всем остальном забудь. Не жди награды. Не думай о вечности. Просто делай и радуйся, если получилось. Не получилось – обдумай причины, найди ошибки, извлеки опыт и в следующий раз делай иначе. Люби своих близких и избегай излишней рефлексии.

Просто живи.

Так чем же все-таки заняться сегодня, Сокольниковым или переводом?

* * *

Таблицу они все-таки добили. Как ни пыталась Настя Каменская заставить себя отвлечься, на борьбу с договором ее хватило только до обеда. Запланированную еще на вчера курицу в сметане она приготовила довольно ловко и отварила побольше картофеля, чтобы еды хватило еще и на ужин.

После обеда Петр прочитал ей вслух наброски придуманных диалогов. С фантазией у парня все было в порядке, но с фактами беда. То одно ускользало от его внимания, то другое. Сконструированные им истории были хорошими, но в каждой из них оказывались потерянными те или иные обстоятельства дела. И ни в одной Настя не увидела убедительного ответа на вопрос: зачем признаваться в преступлении, о котором никому не известно и которое никто не пытается раскрыть? Для чего Сокольникову и его подельнику нужна была явка с повинной? В чем состоял их план? Варианты, которые предлагал Петр, не подтверждались материалами дела полностью.