Древний воин и мыслитель Жао-Клод Ван-Дао

— Перебор. — Сэр Ланселот в сердцах бросил карты на землю.

— А у меня — девятнадцать, — сказал Муромец. — Как говорят в ваших краях, гейм овер.[37]У вас больше нет никаких прав на этого дракона.

— Может быть, сыграем пять из девяти?

— Уговаривались на две из трех, — сказал Муромец. — Без обид, Ланс. Просто тебе сегодня не перло.

— Бывают дни, когда все просто из рук валится, — согласился Ланселот. — Видно, сегодня как раз такой день.

— Еще скажи, что нет фарта, — посоветовал Бозел, до сих пор занимающий стратегическую позицию под машиной. Хотя рыцари проиграли, а богатыри пока были на его стороне, он все равно не чувствовал себя в безопасности.

Вокруг было слишком много профессиональных истребителей драконов, а он потерял форму. Бозел надеялся, что временно. Получи он сообщение, что остаток жизни ему придется провести в образе крокодила, он бы сам грудью бросился на копье.

Тем временем богатыри и рыцари постепенно оправлялись после побоища. Удары, способные убить нормального человека, не оставляли на их телах даже синяков; удары, способные свалить с ног быка, синяки все-таки оставляли, но заживали эти синяки быстро. Как на собаках.

— Мерлин все равно устроит нам веселую жизнь, — пробурчал Гавейн. — Волшебники в азартных играх не разбираются.

— Наша совесть чиста, — сказал Ланселот, — ибо мы сделали все, что могли.

— А Мерлин скажет, что мы должны были сделать больше, — не сдавался Гавейн.

— Скажу вам, как представитель одного вымирающего вида представителям другого вымирающего вида, — снова влез Бозел. — Вы свои морды помятые Мерлину покажите, и он поймет, что сделать больше вы никак не могли.

— Повезло тебе сегодня, крокодил, — сказал Ланселот. — Но я запомню, где ты живешь. Может, еще повстречаемся.

— Если я буду в своей нормальной форме, наша следующая встреча запомнится тебе очень надолго, — пообещал Бозел.

На короткое мгновение мир утонул во вспышке света, временно лишившей зрения всех присутствующих. Когда же глаза снова начали различать формы и очертания, Бозел обнаружил, что лежит не под мирно припаркованным на холме «Астон Мартином». Прямо над ним бесновался тяжелобронированный и отлично выдрессированный боевой конь благородного рыцаря Ланселота, внезапно обнаруживший в опасной близости от своих ног здоровенного крокодила.

Остальные кони тоже вернули свои обличья. Исчезли кожаные плащи и пистолеты. Рыцари снова щеголяли доспехами, и на поясе каждого из них висел длинный меч.

— Нечестно! — завопил Бозел. — Почему вы вернулись в первобытное состояние, а я до сих пор в крокодилах?

— Карма у тебя плохая, — сказал Гавейн. — Видимо, колесо сансары повернулось без предупреждения. Быть тебе крокодилом отныне и вовек.

Ланселот успокоил своего скакуна и отвел его в сторону, иначе дело могло закончиться крокодиловредительством, чего Ланселот никак не мог допустить. Он ведь честно продул в карты право причинить крокодилу какой-либо вред.

— Сволочи, — сказал Бозел. — Ненавижу вашу сволочную вселенную с ее идиотскими шутками.

— Истинная мудрость состоит в том, чтобы принимать жизнь со всеми ее коллизиями такой, какая она есть, и не искать лучшей доли, ибо часто эти поиски заканчиваются горьким разочарованием.

— Мудро, — согласился Илья Муромец.

— Чушь свинячья, — не согласился Бозел. — И вообще, кто это сказал?

— Я. — Мастер Лю сделал шаг в сторону, появляясь из-за могучей спины благородного сэра Борса.

— А ты еще откуда тут нарисовался? — спросил Бозел. — Только китайцев нам и не хватало.

— Это все политкорректность, — объяснил Гавейн. — В любом сюжете необходимо присутствие национальных меньшинств. Иначе кто-то может начать вопить об ущемлении их гражданских прав.

— С каких это пор китайцы стали меньшинством? — удивился Борс. — Я слышал, их гораздо больше, чем нас, обитателей Туманного Альбиона. В разы.

— И чего ему тут нужно? — спросил Ланселот, глядя на Гавейна.

Сам Гавейн, ставший после сделанного им глубокомысленного замечания центром внимания своих коллег-рыцарей, почувствовал себя неуютно.

— Может, нам у него спросить? — предложил он.

— Хорошая мысль, — сказал Ланселот. — Эй, приятель, твоя моя понимай?

— Я вас прекрасно понимаю, — сказал Лю.

— Ты просто мимо проходил или по делу явился?

— По делу, — сказал Лю.

— И какое же у тебя тут дело? — спросил Ланселот.

— Достаточно несложное. Я быстро с ним закончу, если вы укажете, где я могу найти дракона по имени Бозел.

И снова упс, подумал Бозел, внезапно обнаруживший темную сторону популярности. Еще один по мою душу. Интересно, а китаец чего от меня хочет? На истребителя драконов он не похож, на защитника тоже… Он вообще не похож на парня, у которого могут быть общие дела с драконами. Такие, как он, драконов только на рисовой бумаге рисуют или на коже у каких-нибудь нехороших парней колют.

Ланселот бросил взгляд на Муромца — дракон находился под покровительством богатырей, и со стороны рыцарей тыкать пальцами в крокодила было просто неэтично.

— А на кой тебе дракон? — поинтересовался Муромец. Его вопрос можно было сформулировать так: «А тебе-то что могло понадобиться от огромной огнедышащей твари, человек, дышащий мне если не в пупок, то не выше солнечного сплетения?»

— Я должен способствовать его перерождению, — сказал Лю.

— Это как? — не понял Муромец.

— Положив конец его земному существованию, — сказал Лю.

— Это как? — не понял Муромец.

Илья Муромец вовсе не был дураком, но намерения мастера Лю не укладывались у богатыря в голове.

И ничего удивительного в этом нет.

Когда речь заходит об истребителях драконов, любой нормальный человек вспоминает про мускулистых парней в доспехах, гарцующих на огромных конях и сжимающих в руках длинные копья. Ну или хотя бы длинные мечи.

И вряд ли кому-то может прийти в голову, что в ряды истребителей драконов желает попасть безобидный на вид старичок азиатского происхождения. Тем более у него не то что лошади, даже осла паршивого нет.

— Старшой, он вроде как говорит, что дракона завалить хочет, — объяснил Муромцу Алеша.

Лю коротко кивнул.

— Я догадался, — сказал Муромец. — Я только не могу понять как.

— Укажите мне, где я могу найти дракона, и вы увидите все собственными глазами, — сказал Лю.