– Подождите. – Айдан поднял руку и, нахмурившись, стал разглядывать портрет.

Графиня была изображена в достаточно простом платье серого цвета. Единственным украшением ей служила брошь, прикрепленная к корсету.

Сердце его забилось неровно. Это была большая золотая брошь, украшенная огромным рубином в окружении двенадцати алмазов, вместе образующими крест.

У Айдана пересохло горло, и он судорожно сглотнул.

– Когда писали этот портрет?

– На первом году совместной жизни моих родителей. – Ричард пожал плечами. – Лет двадцать пять тому назад.

– А ваша мать… она все еще носит это украшение?

Молодой человек нахмурился, припоминая, потом покачал головой:

– Я никогда не видел эту брошь.

Он что-то сказал слуге на иностранном языке, и тот унес портрет.

– Я оплачу его реставрацию.

– Не берите в голову, – произнес Ричард. – Милорд, мне жаль расставаться с вами при таких обстоятельствах. Мне бы хотелось…

– А как получилось, что у вас русская прислуга?

В голове Айдана отдельные фрагменты услышанного от Ричарда начали складываться в интересную мозаику.

– Моя семья состоит в родственных связях с московским престолом. Еще мой дед Стефан, лорд Линли, основал Московскую торговую компанию. Они с моей бабушкой до сих пор живут в Уилтшире.

– Она когда-нибудь пела вам?

– Пела? – Ричард посмотрел на него в некотором замешательстве.

– Ну, знаете, баллады. Колыбельные. По-русски?

– Не знаю. Возможно. Я не помню.

Айдан почувствовал, что вызвал у Ричарда подозрение. Он оборвал разговор и произнес:

– Я не ссорюсь с вами, пока ваша нога не ступила на ирландскую землю. Но стоит этому случиться, нашей краткой дружбе придет конец.

Ответа Ричарда Айдан не услышал. Ему надо было срочно повидать королевскую шутицу.

Пиппа притворилась, что увлечена игрой в шахматы с графиней.

Черни. На самом деле внимание ее было сосредоточено на гонце в дорожной одежде, объявившем, что у него срочные новости из Ирландии.

Гонец, мужчина со впалыми щеками, провалившимися глазами и звонким высоким голосом, был чем-то глубоко разочарован. Пиппа обратила внимание на отсутствие на его левой руке одного пальца.

– Как вы думаете, что у него за проблема? – спросила ее графиня.

Пиппа улыбнулась ей через шахматную доску:

– У кого, сударыня?

– Вы прекрасно знаете у кого. – Графиня обиженно вытянула губы. – Вы глаз с него не спускаете с тех пор, как он вошел. Вы также слегка мошенничаете на доске, но мне нравится ваше общество, и я стараюсь этого не замечать.

Пиппа внимательно посмотрела на графиню. Никто… Никто… и никогда не мог поймать ее на мошенничестве.

– Я – дочь посла Венеции, – мягко улыбнувшись, напомнила графиня Пиппе. – Мой отец всю жизнь следил за людьми, определяя, что у них на уме, по движениям их рук и выражению глаз. Все мои познания – это от него.

– Прошу прощения, – созналась Пиппа. – Сила привычки.

Белокурая графиня одарила ее лучезарной улыбкой:

– Все в порядке, это я к слову. Вам интересны новости из Ирландии? – Она кивнула в направлении гонца, который спорил с дворцовым офицером, к которому присоединились граф Лестерский и его тень Эссекс.

– Разумеется, нет.

– Конечно же да. – Графиня встала из-за стола. – Новости могут касаться вашего любовника.

– О'Донахью Map не мой… – Пиппа закрыла рот рукой, проклиная себя за то, что позволила графине расставить ей ловушку.

– Мне самой интересно. Не меньше вашего. – Красавица повела Пиппу сквозь переполненную людьми залу. – А теперь о том, другом. Он его брат?

– Нет. Донал Ог – его кузен.

– Он женат?

– Нет, он… – Пиппа остановилась. – Так вы увлечены Доналом Огом?

– Увлечена – это слишком мягко сказано, притворщица. Чувства мои зашли много дальше простого увлечения.

Когда они проходили мимо стола для петиций, графиня остановилась и достала веер, усиленно замахав им у самого лица.

– Они нас видят, – предупредила Пиппа, отступив на шаг. – Они поймут, что мы пытаемся их подслушать.

– Запомните о мужчинах следующее. – Розария ухмыльнулась. – Если только их умы не заняты флиртом, женщины для них не существуют. Они даже не заметят нас.

Что правда, то правда. Гонец убеждал в чем-то графа Лестерского и Эссекса. Он говорил негромко, но взволнованно, на одном дыхании. Тем временем Пиппа и графиня подвигались все ближе, прикрываясь веерами и притворяясь, будто о чем-то шепчутся.

– …спешная необходимость. Ситуация может выйти из-под контроля, это опасно, – говорил он. – Его родственник похитил шесть англичан, когда те были на маневрах. Боюсь, что они убьют заложников.

– Похитители выдвинули какие-нибудь требования?

– Ничего, насколько я осведомлен. Я подозреваю, что они свяжутся с лордом Кастелроссом и подождут его указаний. Кстати, в порту Дингл было перехвачено письмо монаха или священника по имени Ревелин.

У Пиппы кровь застыла в жилах.

– Тогда вы знаете, что мы должны делать, – сделал вывод Эссекс.

– Не вытягивай так шею, – предупредила графиня Пиппу. – Слишком заметно.

– Мы должны убедиться, что О'Донахью Map не получает известия от…

– Пиппа!

Горячий шепот графини не смог предотвратить стремительного бегства Пиппы. Девушка устремилась в другой конец зала и исчезла за спинами обивающих пороги просителей. Из зала вел залитый солнцем коридор с высокими узкими окнами и устремленными ввысь арками, которые поддерживали потолок.

Придворные и просители двигались по кругу. Пиппа проскочила мимо них с одной-единственной мыслью в голове. Ей нужно было разыскать Айдана и предупредить его.

Когда она уже прошла половину коридора, она увидела огромного мужчину, спешащего ей навстречу. Это был Айдан.

Она подхватила юбки, игнорируя неодобрительные взгляды пуритан, и бросилась к нему:

– Сударь!

Несколько секунд она с восхищением разглядывала его крупные, резко очерченные, словно вырезанные из камня скульптором черты.

– Сударыня. – Айдан поднес ее руку к губам. Когда же его горящие глаза встретились с ней взглядом, она увидела в их глубине отражение своего испуганного лица и вспомнила о цели своего побега.

– Мой господин, я только что узнала… что случилось…

Он приложил палец к ее губам. Возможно, ей только почудилось, что он буквально опьянел от ее близости. Неужели он тоже неравнодушен к ней?