Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но впервые за целую вечность я чувствовала себя превосходно. У меня были друзья-привидения. Маэстро держался от меня подальше, что меня вполне устраивало. Я купила для нонни в благотворительном магазине красивый сиреневый платок и уже положила его под маленькую ёлочку, стоящую на кухне на столе. Количество новых призраков сократилось до двадцати шести. Миссис Барски расправлялась с ними стремительно, как лесной пожар, но, разумеется, прибывали новые, поэтому она открыла в «Счастливом уголке» побочный бизнес под названием «Комната с привидениями». Они с мистером Барски оформили его официально, превратив кабинет в помещение, оборудованное для спиритических сеансов, общения с призраками и встречи со скорбящими людьми, потерявшими своих близких, – свечи, благовония, подушки на полу. И, конечно же, бесплатный чай.
И потом, у меня был Генри. Старательный, дисциплинированный, голубоглазый Генри. Каждый день после работы он помогал мне с алгеброй и всё время просил что-нибудь нарисовать – Игоря, призраков, его в костюме супергероя. Я вместо этого изобразила его суперзомби, но он, казалось, не возражал.
– Для некоторых людей каникулы могут стать трудным испытанием, – сказал однажды психолог Дэвис. – Ты знала это?
Я не могла перестать улыбаться.
Психолог Дэвис казался удивлённым.
– Ты сегодня в очень весёлом настроении. Как дела дома?
– Хорошо, – ответила я. – Всё в порядке.
И я действительно так считала.
На этот раз, выходя из кабинета, я не испачкала дверь конфетой.
Когда в последний день перед каникулами мы с Генри шли из школы в концертный зал, с неба посыпались жалкие маленькие снежинки. В тот вечер должен был состояться последний праздничный концерт, и после него мы планировали объедаться остатками карамельных тросточек.
На углу, не доходя до двери филармонии, Генри начал то и дело покашливать и потом вынул из рюкзака что-то обёрнутое в красивую бумагу.
– Счастливого Рождества, Оливия, – пожелал он, улыбаясь, пока я разворачивала подарок. Он невероятно гордился собой.
И неспроста. Я долго разглядывала альбом для зарисовок, любуясь им. Чистая белая бумага; хрустящие углы; какой бесконечный простор для меня и для моего угля.
– Генри, это, наверное, стоит кучу денег, – прошептала я.
Он закатил глаза.
– Нужно просто поблагодарить меня.
– Спасибо. – К горлу поднялся горячий ком.
– Ты настоящий художник. Хватит тебе рисовать на салфетках и газетах.
– Генри, я… – Опасаясь, что задохнусь, я пыталась проглотить ком. – А я тебе ничего не приготовила. У меня нет…
– Не страшно. – Он слегка шлёпнул меня по плечу. – Я ничего не ждал.
Моя радость тут же разбилась вдребезги. Я сунула альбом в свою сумку.
– Значит, я настолько бедная и невежливая, что ты и не ожидал от меня подарков?
– Нет. Не знаю, как это сказать… Мы умирали вместе, Оливия. – Генри нахмурился и принял очень серьёзный вид, такое иногда с ним бывало. – Мы так сильно связаны, что нам не нужно обмениваться подарками, и всё такое. Но я знаю, что больше всего на свете ты хочешь стать художником, поэтому просто решил сделать тебе приятное.
Ах вот что.
– Это очень мило с твоей стороны, Генри.
Перестанет он лыбиться или нет?
– Правда же?
– Идиот. – Я пнула его по ноге, но не сильно, чтобы ему не было больно, и до самой ночи прижимала к себе сумку. Внутри лежал драгоценный альбом для рисования.
Глава 29
Январь
В Новый год Генри остался в филармонии на ночь.
Сначала мы вместе с супругами Барски смотрели по телевизору церемонию спуска шара[18], потом они проводили нас в концертный зал.
– Молодец, Оливия, что украсила комнаты, – похвалила меня миссис Барски. За спиной у неё парила толпа призраков с осовелыми лицами. Теперь привидения постоянно следовали за ней по пятам, как фанаты за поп-звездой. – Здесь стало уютно, как дома.
Я отошла назад и попыталась взглянуть на помещения за сценой, словно вижу их в первый раз. Потом я вспомнила, как они выглядели в день нашего прибытия. Никакого сравнения. Я развесила под потолком кухни бумажных птиц и прикрепила на стены свои рисунки. Перед Рождеством купила в уценёнке круглый оранжевый коврик и положила его под кухонный стол. На двери нашей с нонни комнаты висело объявление «Здесь живут Оливия и нонни, классные девчонки».
– Да, – кивнула я, – похоже, стало ничего.
– А твой папа здесь? – спросила миссис Барски.
Я пожала плечами:
– Понятия не имею.
Супруги обменялись взглядом, от которого я съёжилась. Мне не хотелось, чтобы они меня жалели. Мы так приятно провели эту ночь. Я объелась печеньем. Генри был в остроконечной шляпе из фольги.
Когда я наконец убедила Барски, что они могут спокойно идти домой, то помогла расстелить на полу в своей комнате матрас для Генри.
– Генри будет спать здесь? – Нонни сидела на краю своей кровати, подтянув колени к груди, как ребёнок. Она почти тонула в своей ночной рубашке. – Una festa?[19] Вечеринка?
– Конечно, нонни.
Бабушка махнула Генри рукой:
– Подойди сюда, мальчик.
Пока она крутила его туда-сюда и разглядывала со всех сторон, Генри стоял столбом.
– Ты джентльмен? – спросила нонни.
Генри удивлённо вскинул брови:
– Думаю, да.
– Ты думаешь?
– Я хотел сказать – да.
– Будешь спать у двери? Охранять нас от теней? – Нонни улыбнулась мне через комнату. – Оливия рассказала мне про них.
Тилли прижалась головой к моему плечу и захихикала.
– Да, мэм, буду.
– Тебе нравятся платки?
Генри поколебался, потом снял шляпу из фольги, выбрал из кучи, лежащей на кровати нонни, жёлтый платок и по-пиратски завязал его вокруг головы:
– Обожаю их.
Нонни похлопала его по руке:
– Можешь остаться.
Когда нонни уснула, а Маэстро нетвёрдой походкой вернулся в свою комнату с какой-то вечеринки за городом и включил музыку, мы с Генри и с нашими призраками собрались на сцене. Подтянулись и несколько других привидений – нам нужно было подкрепление.
Настало время найти якоря Тилли и Джакса.
Сначала мы планировали отпустить мистера Уортингтона, поскольку он с каждым днём становился всё темнее. Но старый призрак возражал – всё время указывал на Тилли и Джакса и качал головой, издавая нечленораздельные звуки, как пещерный человек. Поэтому сначала мы занялись привидениями-детьми.
– Миссис Барски это не одобрит, – прошептал Генри, когда мы приготовились. – Она бы предпочла сделать это сама.
– Да, но они не её друзья, – возразила я, – а наши. Будет неправильно, если им станет помогать кто-то другой. И потом, неужели тебе