Ответить не успеваю, как звонит внутренний телефон клуба.

- Евсей, тут парень какой-то пришел, – говорит охранник. – Тебя требует.

- На обезьяну похож?

Секундное молчание в трубке.

- Есть немного.

- Эх, Леха, ты только что назвал обезьяной сына прокурора города.

- Да я… - поперхнувшись, начинает оправдываться он.

- Выходной тебе дам за это.

Убираю телефон в сторону и на парней смотрю.

- Чуваки, он тут. Не посрамитле честь мою, не дайте лукавому…

- Да заткнись ты уже. Мы поняли. – Они выходят, но, гады, не забирают с собой умника Никольской.

- Что поняли? – очухался Голицын, - Куда все? Евсей, что случилось?

- О, я придумал тебе задание, – ржу, аплодируя себе стоя. – Дуй на бар и скажи, чтобы тебе дали как можно больше стаканов. Когда дам команду, кидай в того, на кого пальцем ткну. Понял?

- Евсей, какого черта? Я ничего не понял. Что делать надо?

- Прячься. Именно сейчас Погорелов не должен увидеть твою трезвую морду.

Выпроваживаю ушастого из кабинета и закрываю за ним дверь. Хватаю в руки телефон и быстро набираю смс пантере: «Зародыш здесь».

Никто ведь не удивился, что он сюда приперся. Тактика – недоумка. Было сразу понятно, что неспроста он пати решил организовать у меня под боком.  Я бы, может, и начал переживать, будь это все сюрпризом. Типа никто не в курсе, а тут бац - и клуб новый появился. Но нет же. Погорелов не скрывался, а это означало, что мне предстоит с ним встреча, а следом я вляпаюсь в кусок дерьма, которое он бережно подбросил.

Хрен ему.

Слышу, как в зале заиграла музыка, и бодрый голос Назара, уже начавший веселить толпу. Скорее всего, Корней стоит рядом с ним, привлекая всеобщее внимание.

Когда дверь без стука открылась – игра началась.

Знаете, что халява с людьми делает?

Она их в стадо баранов превращает. Мерзко было смотреть на то, как толпа молодежи сломя голову перепрыгивали друг через друга и неслись в сторону выхода. В темноте, на минуточку. Я, вообще, сначала не поняла, каким чудом в лепешку не превратилась. Вроде секунду назад видела, как все несутся в мою сторону, бац, и я уже на улице возле отцовской машины стою, а рядом два рыцаря отдышаться не могут.

Ну, с рыцарями я, конечно, погорячилась.

Вряд ли в обычный день смогла бы так назвать Корнеева и Суханова.

- Никольская, позвони моей матери, – загнувшись в твердый знак, говорит Назар. – Запишись на прием.

Кто его мама?

Стоп!

- Сам ты жирный, – сверкаю глазами, вспоминая, что его мама - известный в нашем городе диетолог.

- Дань, ты слышишь? Никакой благодарности спасителям. А мы, между прочим, жизнями рисковали, на руки тебя поднимая. Вот и выполняй после этого просьбы друзей.

- Какие еще просьбы? – на автомате спрашиваю его, а сама смотрю на продолжающуюся эвакуацию.

- Евсей сообщение скинул, – поясняет Корнеев, самый разумный, на мой взгляд, из всей этой компании бывших мудаков. – Переживает. Смотри…

Он показывает мне свой телефон, где на экране виднеется текст: «Выведите Пантеру. Срочно!». Отправитель: мой Гуляев.

- Сонь, ты сейчас правда улыбнулась или у меня после забега с тяжелой ношей искры из глаз?

- А правда, что тебя девушка бьет?

Парни переглянулись между собой, наверно гадая, кто же мне спалил эту информацию.

- Как думаешь, - продолжаю, - что она с тобой сделает, когда узнает, что кое-кто в Амстердам собрался?

Эй, опять в гляделки играют. Ну не взрослые парни, на которых девчонки слюни пускают, а малые дети из ясельной группы мокрых памперсов.

- Не-е-е, – в один голос утверждают они. – Гуляев не мог бы.

- Что? Рассказать мне о ваших разговорах?

- Друг её! – щелкает пальцами Корней.

- Фу таким быть. Так и передай ему.

Он мой должник. Нужно же было в обычном синяке выгоду найти. И тем более, подумаешь, сдал их. Чего сразу фукать? Ромка мой друг. Лучший причем. Поэтому неудивительно, что мы переписывались, когда они там в кабинете мечтали о незапланированной поездке. Мне-то по фиг, Евсейка свободен в своем выборе, да и я не вижу ничего в этом плохого. Но… Если Назару за бинокль влетело, за разговор влетит тем более. А после того как он меня толстой обозвал, мне сразу же захотелось познакомиться с его боевой девушкой.

- Ты на крючке, Назарчик. Одно неверное слово, и…

«… тебе конец», - сказать хотела, но договорить не смогла, потому что в бегущей толпе рассмотрела знакомые сиськи, которые тряслись рядом с Погореловым.

Какая гадость, честное слово.

Двое самых мерзких людишек на планете шли чуть ли не в обнимку и смеялись.

- Тот самый Погорелов? – кивает в сторону детеныша Корней.

- О, я знаю телку, которая рядом с ним идет.

- Я б удивилась, если бы ты её не знал, – бурчу в ответ, продолжая смотреть, как парочка двигает в сторону тачки, а затем они резко останавливаются и расходятся по разным углам. Детеныш срывается с места и уезжает, а вот Большие Сиськи возвращается.

- Это тоже по плану?

- Нет.

Я не любитель показухи. Всегда считала, что никто не должен знать, какие демоны живут внутри тебя и что с ними происходит в определенные моменты. Но сейчас…

Сейчас на нашем игровом поле появился новый игрок, который был свидетелем того, как меня размочили в пух и прах. Хреново, конечно, жалкой дурой прикидываться, но что ни сделаешь ради призового места.

Подпрыгиваю к Суханову и висну на его шее:

- А я ведь его так любила. Так любила, – ору парню в ухо, но, на самом деле, меня слышит вся улица. – За что? За что он со мной так?

- Никольская, переигрываешь.

- Однажды я обещала утопить её в стакане. Она и так считает меня неадекватной.

- А-а-а. Тогда норм. Ори.

Ну, я и поорала, пока она не скрылась за дверью. Хотела еще немного, для убедительности, но из здания выскочил разъяренный папа с дядей Сашей, и они запихнули меня в машину. Угу. Как маленького ребенка домой повезли. С конвоем.

Я догадывалась, что так и будет. Мы с Евсеем догадывались. Но все равно было как-то гадко на душе, когда видела, что папа еле сдерживает себя, вспоминая не совсем добрым словом своего любимчика. Да и вообще неизвестно, что они там с ним сделали.

Хотя-я-я-я. Надеюсь, пару подзатыльников надавали.

И плевать, что я была в курсе того, что должна была услышать. Одно дело - знать, а другое -  услышать. И честно, врезала я ему от души. Вот он офигел, когда я самодеятельностью решила заняться. По глазам видела – испугался.