Но когда слышу, как на другом конце телефонной линии кто-то позвал Евсея, напрягаюсь.

- Что там? Евсей?

- Сонь, я тебе перезвоню. Можешь пока собирать вещи. Завтра переезжаешь.

Я еще несколько секунд смотрела на трубку, разрываясь от любопытства. Наверно, даже хорошо, что вскоре и папа зашел меня проверить, то есть проведать. Иначе бы уже начала собираться в скорый путь.

- Не спишь?

- Собираюсь, пап. И можете не караулить меня. Все хорошо.

Встаю с кровати и иду к родителю, обнимая его. До этого я злилась на него, не понимала, а сейчас… сейчас меня накрыло. Я соскучилась.

- Дочь, мы с матерью поговорили, – начал он, гладя меня по плечу. – Если хочешь, езжай в свой Лондон. Ты давно мечтала, а я все считал тебя маленькой девочкой и не хотел отпускать одну в чужую страну. Отдохни, малышка. Развейся. Дядя Саша уже купил билет на завтра.

-Эм....

-Что?!

Ночью у меня был мозговой штурм. Родители, сами того не понимая, заставили единственного ребенка сделать выбор, от которого зависела его дальнейшая жизнь.

Еще месяц назад я бы не раздумывая свалила в другую страну, прихватив с собой только паспорт и носки. Сейчас же я зачем-то ищу в интернете, где можно купить самый огромный чемодан, в который я могу запихнуть связанного Гуляева. Никогда не интересовалась у него, хотел ли он переехать, но, сделав свой выбор, поняла – без Гуляева соседство рядом с королевой не кажется таким уж и радостным событием.

Никогда не думала, что скажу так, но уж лучше я перееду к Евсею. Тем более, по его словам, он любит завтракать голым. Никакой Биг-Бен не сравнится с этим зрелищем.

Решено.

Остаюсь.

А родителям ничего объяснять не буду. Они и сами все поймут, когда мы завтра соберемся в ресторане, в почти семейном кругу.

Примерно через пару часов, когда я только-только начинала засыпать, мой телефон завибрировал под подушкой.

Обычно я не отвечаю на незнакомые номера, потому что тупо не интересно, кто звонит и что ему нужно, но сейчас была вероятность, что сам Гуляев решил меня разбудить и рассказать о свежих новостях.

- Так и знала, что ты не спишь. Какие ощущения, Никольская? – говорит в трубку явно довольная собой бывшая телка моего Евсея.

Говорящие, ядовитые Большие Сиськи. Так привычнее.

- Что чувствует телка, которую использовали и кинули?

Именно этого мне и не хватало ночью.

Качественного стеба, от которого настроение до небес взлетает, а сон становится приторно-сладким.

- Тебе лучше знать о таких вещах. – Раскидываюсь на подушках, слыша, как на другом конце трубки застучали зубами. – Правда ведь?

- Меня никогда не бросали.

М-да, ну и куда делась бочка, которую эта девчонка толкала в мою сторону? Правильно, испарилась после первого ответа.

Как скучно.

Еще одна попытка. Мало ли, вдруг вновь появится.

- Уверена?

- Никольская, я всегда мечтала вырвать тебе волосы, – говорит так, что сложно не поверить словам. – Смелости не хватало только.

- А сейчас, значит, набралась?

- Я больше тебя не боюсь, – удивляет меня Глашка. – И в ближайшее время сделаю так, что над выскочкой Никольской будут ржать все кому не лень.

- То есть я займу твое место, а ты - мое?

- Не-а. Еще хуже.

Конечно, мне смешно слушать её бредовые фантазии. Ну, в самом деле, максимум, на что способны Большие Сиськи, - написать в туалете: «Никольская - дура». Все. И то с ошибками. Но я помню, как она выходила из клуба с Погореловым, которому в теории девчонка даже из жалости не даст. Тем более сама Глашка, у нее ж на лице написано, что благотворительностью она не занимается. Значит, между ними не секс, а общее дело, детали которого я должна непременно узнать.

- Разве может быть что-то хуже, чем быть тобой? – спрашиваю у нее и даже представляю, как она покраснела от злости.

Это кто сейчас запищал?

- Хочешь узнать? Приезжай в кафе около торгового центра. Буду ждать тебя. Заодно и расскажу про свои планы на Евсея.

Ух, какие мы грозные.

Как такса, которую за хвост потянули.

- М-м-м, у тебя даже планы есть. Как интересно. Но не до такой степени, чтобы сорваться и выйти из квартиры.

- Возле твоего дома кафе, - сквозь зубы шипит она. - Через двадцать минут жду там. Пора тебе узнать, кто ты есть на самом деле.

- Уверена, что справишься?

- Заткнись, – визжит в трубку, заставляя меня еще раз улыбнуться. – Ты больше не сможешь смеяться надо мной и вообще открывать рот. Никогда не будет по-твоему. Поняла?

- Конечно поняла. По-моему – никогда, – подхватываю, намереваясь сбросить вызов. – Только не забывай, что сейчас ты собираешься подъехать к моему дому. Как я и планировала.

Кажется, меня назвали сукой.

Нет, не кажется. Я точно слышала. Эх, а день-то начинает играть новыми красками.

Родители еще были в своей комнате, когда я, словно вор, прокрадывалась в сторону входной двери.

Я нарочно не стала звонить Гуляеву и рассказывать о встрече с Большими Сиськами и о купленных билетах на самолет. Прежде всего мне хотелось доказать ему, что его бывшая телка не такая тупая, чтобы скидывать её со счетов. А поездка в Лондон… Я ведь никуда не лечу, какой смысл поднимать эту тему?

Выхожу и почти бегом спускаюсь по лестнице, чтобы еще минут десять простоять около подъезда и опоздать на такую важную встречу, где меня без волос хотят оставить. Без понятия, на что она надеется, приезжая сюда. Главное, что приезжает. Мотивы не так важны.

Нужное здание за соседним домом, и я влетаю в него, словно на ковровую дорожку, оглядываясь по сторонам.

Глашка сидит в углу уткнувшись в телефон.

Сажусь рядом и даже слова сказать не успеваю, как возле нас появляется официант, готовый принять заказ.

- Меню заберите и сразу принесите «Космополитен».

Парень удаляется, а мне снова приходится смотреть на вульгарное декольте.

- Что, Никольская? С самого утра бухаешь? Не совру, когда скажу, что приятно видеть тебя такой разбитой.

- Это для тебя. – Ну, поиграла с мышкой, заманила её в угол, теперь время обеда. – Помнишь, обещала в коктейле утопить? Никольские всегда держат слово. Пропустим ту часть разговора, где ты пытаешься на коня залезть, а перейдем туда, где моя рука на твоей шее и ты отвечаешь на все вопросы. Эй, ты меня хотя бы понимаешь? Кивни, что ли.

Нет, вот как можно разговаривать с человеком, который рот открыл, глазенки выпучил и молчит?