- Все, кто сможет, чтобы привлечь больше внимания, – договариваю за него. – А раньше позвонить и сказать ты не мог? Твоя лодка тонуть собралась, вообще-то.

- Так я все ждал, когда матрос объявится.

Пошутил, что ли? Кто так шутит?

– Сын, мне приехать?

Чего? Это типа он мне мировую жвачку предлагает?

- Нет, – коротко, но, главное, ясно. – Сам справлюсь.

Уже сбросить хотел, когда отец продолжил:

- А с Соней у вас как…

- Отлично у нас все с ней. Бать, не лезь. Серьезно. Тебя это не касается.

- Не касается. - Я на расстоянии вижу, как отец кривляется, повторяя мои слова. – Как заговорил. Ты пойми меня правильно, сынок, я просто не хочу друга терять. Если ты обидишь Соню, как я Федору потом в глаза смотреть буду?

- А если она меня обидит, ты на дядь Федю коситься будешь? Постоишь за честь сына?

Кажется, мы оба поняли друг друга.

Хоть я и не фанат разговоров по душам, но тут он был необходим. Впрочем, я слишком тащусь от Никольской, чтобы принимать всерьез прошлые запреты отца относительно нее.

Кстати, где она?

Кто, как не стерва Соня, поможет мне придумать операцию под названием «Похороним мечты зародыша»?

Я почувствовал, как натянулся струной мой последний нерв, стоило мне только найти Никольскую. И взорвался я не оттого, что она переоделась и сейчас стояла в короткой юбке, заставляя всех имбицилов смотреть на её длинные ноги. И не оттого, что рядом с ней был непонятный хрен в желтой куртке. Меня бомбило, потому что в руках она держала сраный букет цветов. Таблицу умножения вспоминать не надо, чтобы вычислить, кто именно прислал ей его.

Руки сжались, глаза загорелись похлеще фингала Никольской, и я ринулся вперед - украшать ближайшую помойку.

Нет, надо завязывать с долбанутым флористом и закрывать его цветную лавочку. Можно даже сжечь. Эх, на что только ни пойдешь, чтобы никто не смел трогать твою девушку.

- Ты - скройся, и веник с собой захвати. Помойку украсишь. Пантера, к тебе у меня отдельный разговор. Чего все встали? За работу!

Грозный Гуляев – ржачный Гуляев.

А уж как от злости сверкали его глаза? М-м-м, загляденье.

Сажусь на стул, ловко перебрасывая ногу на ногу.

- Помойку украсить? – ухмыляюсь, даже и не думая скрывать этого. Кстати, я вывод сделала:  после секса и переосмысления наших с Евсейкой отношений мне все равно нравится его бесить. Не уверена, что это когда-нибудь прекратится.

- Не придирайся к словам, – передергивает плечами, будто паука с себя скидывает. – Ты городские помойки видела? Хоть с моей подачи их кто-то украсит.

- Спасибо, конечно, что разобрался со всем этим, но… ты когда ревнуешь, у тебя глаз дергается. Избавь народ от этого зрелища.

- Цветами надышалась, что ли? – возмущается он. - Мы в клубе, а не в оранжерее. Нечего портить вид дешевым букетом.

- Не отмажешься, Гуляев. Скажи вслух слова: я тебя приревновал, Соня. Поверь, ты не умрешь после этого. А если и откинешься, то это будет героическая смерть.

Евсей подходит ближе и смотрит прямо в глаза.

- Только я могу тебя лопухами заваливать. А могу и без лопухов завалить.

- Фу-у-у, – отталкиваю его от себя, оглядываясь по сторонам. Надеюсь, никто не услышал. – И что-то я не припомню такого, чтобы ты мне цветов дарил. Скупой?

Парень молча достает телефон, и через несколько секунд мой сотовый пиликает.

- Стикер? Гуляев, ты серьезно?

Страшная морда с могильным веником подмигивает мне с экрана.

- Двадцать первый век на дворе, Пантера. Только мудаки портят экосистему. Кстати, на втором этаже есть кабинет с удобным диваном. Как насчет того, чтобы подняться и посчитать его пружины?

- Минутку.

Раз мне достался бесплатный стикер, то Гуляеву…

- Двадцать первый век, парень. На секс можно и в интернете посмотреть.

Вы бы только видели его взгляд, когда он открыл ссылку с фильмом под названием «Домработница 3. Двойная полировка».

В кабинет мы все-таки поднимаемся, но, к огромному сожалению Евсея, я иду к столу и плюхаюсь в кресло.

- Я разговаривал с отцом. Он в курсе, что готовит для нас Погорелов. Кстати, прокурор не против нового увлечения сына.

- И чего нам ждать? – риторический вопрос, потому что сама тут же догадываюсь. – Бесплатная гулянка с веселой программой?

- Никольская, обожаю твой мозг, – хмыкает, но не удивляется. – Какой бы стервой ты ни была, я всегда знал, что ты умная.

- Ты меня белобрысой дурой называл.

- Так я любя.

- Тогда знай, «мудак» был тоже не со зла.

Мне кажется или мы только что в любви друг другу признались?

Решив, что сейчас есть темы и поважнее, продолжила:

- Так что там насчет детеныша? Все потащатся к нему, а возле нашего входа поставят бобики с мигалками? Ты же понимаешь, стоит только озвучить, что ты приглашаешь всех на вискарь, как в клубе протолкнуться нельзя будет? Хоть ты и был мудаком, даже я всегда признавала, что толпа за тобой пойдет.

Гуляев в два шага оказывается возле меня и смотрит так, будто я голая перед ним стою, с Камасутрой в руках, и прошу помочь с практикой.

- Никольская, ты гений. Кину всем клич, что намечается жесткое пати со свободным входом. Звякну парням. Суханов разогреет толпу, Корнея попрошу притащиться с зеркалкой. Кто сможет пройти мимо такой-то троицы?

- Назар за пультом с микрофоном, Данька с фотоаппаратом, а ты что будешь делать?

- Как это что? На себя я беру все самое сложное и ответственное. Я буду лицом вечеринки. Думаешь, так легко стоять и разводить народ на покупку очередной бутылки?

Не смейся, Соня. Сейчас надо сдержаться и поддержать. Вспомни, как твой отец решил еще раз попробовать себя в рыбалке. Мама его поддержала. Хоть и помнила, что после первого захода он домой на крючке привез не рыбу, а самого себя.

- Слушай. - Я не мама. Не-а. – Если это так сложно, то я готова вместо тебя покрасоваться перед людьми. На баре всегда нужны свободные руки. И там легко, отдаю тебе должность.

- Чего? Я на баре? … То есть, я ревнивый, Пантера. На тебя тогда будут все глазеть, я начну нервничать, дойдет до стычки. Зачем? Каждый должен заниматься своим делом.

Нет, я его прибью, и даже жалко не станет.

Для правдоподобности намерений схватила шариковую ручку со стола и кинула её в парня. Увернулся, гад. Что неудивительно.

- Эй, - возмущается он, - не порть товарный вид этого лица. Сегодня у нас будет такой аншлаг, который зародышу даже и не снился. Кстати, ты так охрененно смотришься в этом кресле, а у нас еще есть немного времени перед открытием.