Кстати, во время нашего объяснения, о котором при встрече Николай Давидович сказал мне, что уже целый год хлопотал о наследстве Цветаевой вместе с Иваковым (?)[390] перед Ильиным (?), который им сказал, что до Цветаевой Московскому отделению СП дела нет, т. к. она не была членом С. П.

Очень прошу о Сосинском пока никому ничего не говорите, чтоб он не прослышал прежде времени. Это ведь скоро делается — прослышивается! Его надо будет взять в оборот умно, внезапно и безошибочно.

Кстати, Оттен поступил бы с содержимым конверта так же, как Володя, если не хуже…

Обнимаю Вас. Пишите! Будьте здоровы! Когда и куда и насколько собираетесь ехать?

Милый Рыжий, спасибо за всё, чего и не перечислить, а сверх неперечислимого сегодня прибыл и томик Рабле[391] — чудо! Рада за Любимова и за читателей. «Старый» Новый год начинается хорошо… Дай Бог!

Относительно Вашего друга Сосинского: тут всё сложнее, чем Вам кажется: Константин Болеславович, конечно же, толком не помнит, ни сколько было писем, ни, возможно, всех вложений, помимо писем. Но я с ним уже связалась (именно через крестную, почему — так и быть разобъясню при встрече) и жду вестей каких бы то ни было. Действовать с Сосинским трудно вот почему: дело ведь не в одной поэме, а в целом ряде неэтичных, мягко выражаясь, поступках. В том, что он переснял всё, что находилось в конверте — что фотографию, предназначавшуюся лично мне, раздаривает по своему усмотрению, снабжая цитатами из этих же писем (помните историю со снимком, с Ахматовой и …Гариком?[392]). За это и за многое другое хочется серьезно дать ему по рукам — а вместо этого «помогаю ему делать карьеру» (см. Розино письмо)[393], ибо для него и ЦГАЛИ — карьера, во всяком случае, шаг на пути к ней, и он, дурак, враль и невежда — жулик к тому же — заведующий машбюро при ООН к тому же — сделает себе конька из чужого Пегаса. Жаль Пегаса, честное слово. Я, к тому же, не уверена, что, поехав в «Отдых» с благими намерениями, не учиню там большой историко-революционный скандал.

Убей меня Бог — не вижу, в чем Инка[394] виновата, ежели к Вам какие-то старики пристают. Ведь не к ней же? И вообще к деловым собеседованиям все возрасты покорны, что Вы уже успели заметить; и телефон домашний надо старику дать — не свой, конечно, а скажем, Виташевской[395], или еще чей-нибудь позабористей…

Не слишком транжирьте свой отпуск зимой — оставьте хоть какой-нибудь запас и на лето, тем более, что, возможно, поедете еще к панне-тетке; так вот, еще сверх тетки надо бы оставить свободное время, на Тарусу в частности. Земляника-то не за горами.

Решили этот год жить не по чапековскому «садоводу»[396] — что-то будет?

Чудные переводы прислали Вы. Часть у меня есть в черновиках. И есть гослитовская книжечка «Английские баллады», изданная во время войны (с мамиными балладами о Робин Гуде[397]), и большой том Важа Пшавела[398] с ее переводами. Не просмотрены, значит, еще «30 дней» и журналы после 1941 г. — по-моему, переводы печатались и после смерти. Что-то есть, говорили мне, у Вильмонта[399].