видимость, да и в любом случае нужно уходить.

— Старшина, что там у тебя? — спросил запыхавшийся Телятников.

Игнат с трудом отполз назад, через силу развернулся и пополз вверх по склону. Старшину он не опасался: и патроны у мужика закончились, и решимость. А если ему вдруг приспичит пуститься за Игнатом в погоню, пусть пеняет на себя. Лететь ему кувырком и вверх тормашками.

Самойленко мог достать его, отправившись в обход. Вернуться к своему «уазику», высчитать маршрут движения беглеца и перекрыть ему дорогу. Но у Игната как минимум три варианта уйти: он мог взять как вправо, на восток, так и влево, на запад. А мог тупо идти на север — через трассу в горы, за перевал. Туда ему и нужно. Одного Самойленко Игнат не боялся, но если подключатся пограничники, ему придется туго. А Телятников мог организовать облаву. К подозрению в убийствах прибавит угрозы в адрес сотрудника милиции, сгустит краски, начальство откликнется на его представление, и начнется.

Игнат знал, как это бывает. Он ведь не просто зэков охранял, на втором году службы он попал в особое подразделение, которое отлавливало по таежным далям сбежавших уголовников.

Облавы, прочесывания, захваты — все было. Там же, в таежных лесах, он проходил трудную науку выживания в естественных природных условиях — зимой на морозе, летом на жаре. Он мог спать на снегу, согреваться в мороз, питаться ягодами, грибами, жуками и другими насекомыми. А на Кавказе климат на загляденье, одно удовольствие бродить по буково-грабовым лесам, тем более в августе, когда созревают ягоды и можно ими питаться, да и грибов хватает. А можно птицу поймать или даже рыбу в горной реке. Огонь камнями высекать не надо, в кармане есть спички. И сигарет в пачке немного осталось. Так что жить можно.

Глава 13

Над морем полная луна, дорожка по воде до самого берега. Игнат осторожно пробирался к своему дому. Он прижимался к заборам, всматриваясь сквозь штакетины в темноту дворов.

Три дня он бегал по горам. Уходил быстро, ушел далеко и даже не знал, устраивали на него облаву или нет. Если да, искали его без помощи вертолетов и собак. Не кружили над ним вертушки, не шли по его следу собаки. Но так и след он за собой не оставлял: знал, как передвигаться по лесу незаметно. И еще Жуков знал, что долго его искать всеми силами не будут, рано или поздно ажиотаж вокруг его личности пройдет, и поиски прекратят. И скорее всего, рано. Он ведь не приговоренный к сроку преступник, к тому же сам сотрудник милиции. Но засада в доме могла его ждать. Или в одном доме, или даже во всех трех.

У дома Блажко Игнат уже побывал. Подобрался к нему со стороны реки, затаился под кустом у забора и долго наблюдал за двором. Зойка выходила пару раз, и больше никого не было. Жуков всматривался в окна дома, и в комнатах никаких подозрительных движений. И за Зойкой, когда она выходила, из дома никто не наблюдал. Или человек, поселившийся в ее доме, затаился наглухо, или не было там никого. Скорее второе, никакой засады.

За домом Игнат наблюдал до глубокой ночи, но так и не рискнул забраться во двор, проникнуть на летнюю кухню в поисках чего-нибудь вкусного. Ягоды — это, конечно, хорошо, но еще лучше их есть в виде начинок в пирожках, варениках. В горах, у реки, он подловил селезня, сработали силки на зайца, нескольких крупных голавликов рубашкой выловил. Не голодал, но по хлебушку соскучился.

Никто бы не стал устраивать засаду в доме Ерогиных, туда Игнат и направился. Ночь глубокая, даже курортники спят. А Евгения Александровна сдавала комнаты отдыхающим, поэтому и двор ее дома не охранялся собакой. И ходить по участку можно, не особо привлекая внимания. Калитка, правда, на запоре, но Игнат легко перебрался через забор.

Он подошел к самому дому, сел на скамейку напротив крыльца и посмотрел на часы. Два часа сорок шесть минут. Все спят, в доме тишина, ни одно окно не светится. Игнат не спешил ломиться в закрытую дверь. Он просто ждал — в готовности к немедленному рывку. Он чувствовал в себе силы и точно знал, что уйдет от любой погони.

Ждал он недолго. Открылась дверь, из дома вышла Евгения Александровна — заспанная, в халате поверх еще более длинной ночнушки. Она не ожидала увидеть Игната, поэтому вздрогнула, заметив его.

— Кто здесь? — спросила она.

Женщина не подалась назад, но глянула на дверь, за которой мог находиться Давид. Не чувствовала она за собой никакой поддержки, знала, что на помощь к ней никто не придет. Значит, Давида в доме нет. И засады тем более. Впрочем, Игнат мог ошибаться.

— Доброй ночи, Евгения Александровна. Если она добрая.

— Игнат, ты, что ли?

— Да вот, на ночную жизнь перешел. Вы же в курсе почему?

— Да слышала.

Женщина оправилась от неожиданности, размеренным движением руки поправила волосы.

— Говорят, меня тут с собаками искали.

— Собак не видела, но искали.

— А где Давид?

— Нет его, в Новороссийске… А зачем он тебе?

— Да попал я, крепко попал. В общем, паспорт мне нужен. Только Давид может мне в этом деле помочь.

— Откуда у него паспорт? Он грузчиком в порту работает.

— Возможно, ему известно, кто может помочь.

— Ты бы не впутывал его в эти дела! — Евгения Александровна строго смотрела на Игната.

— Да нет, я не собираюсь… Просто спросить хочу. Если знает, скажет, если нет, настаивать не буду.

— В Новороссийске Давид.

— Новороссийск большой. Где он там обретается?

— Я же говорю, грузчиком он там работает. В порту.

— И порт большой… Да и не грузчики там, а докеры.

— Не знаю. И где он живет, не знаю.

— А здесь он когда будет?

— Не знаю. Ничего не знаю! — Евгения Александровна нервно мотнула головой.

— Он дней пять назад уехал. На такси.

— Не знаю, на чем! — Женщина повернулась к Игнату боком, лицом к калитке.

Все, ему пора уходить, говорила она всем своим видом.

— Да нет, просто люди видели, — поднимаясь со скамейки, сказал Игнат. — Он уехал, а на следующий день Лию убили.

— Мне очень жаль Лию, — чуть ли не сквозь зубы проговорила Евгения Александровна. — Но при чем здесь Давид?

— Да нет, просто я видел его, — не постеснялся солгать Игнат. — В ту ночь, когда Лию убили.

— Где ты его видел?

— Он по берегу ходил. — Игнат кивком указал в сторону моря.