- Юлиан? Ты чего застыл?

Голос подруги вывел меня из очередной череды размышлений и, тряхнув головой, я широко улыбнулся:

- Да так, задумался о сущности бытия.

Идеально ровная светла бровь Данчук взлетела вверх, без слов говоря мне всё, что она обо мне думала.

- Ну, молодец. А теперь – брысь со сцены, не мешай ребятам.

Хмыкнув, я спрыгнул вниз, занимая место в первом ряду рядом с подругой. Вот и подрывайся после этого, чтобы поправить чуть было не рухнувшую декорацию. «Спасибо» не скажут, так ещё и виноватым выставят.

- Продолжайте, - тем временем, скомандовал один из режиссёров застывшим на сцене актёрам.

И ребята поспешили выполнить наказ.

*****

Анна

Мне нравилась эта суматоха. Репетиции, прогоны, оклики режиссёра, притирки ребят, их попытки вжиться в роли, намёки на импровизацию. Всё это делало сцену такой живой, что я в очередной раз убеждалась – не спала. Это не было сном, всё случалось на самом деле. Мы ставили спектакль по написанным мной строкам. Очуметь. Ведь я до конца не была уверена, что это всё же случится. Но нет – произошло. Точнее, собиралось произойти.

– Перерыв десять минут, пожалуйста, не расходитесь, - произнёс режиссёр, ответственный за ту сцену, что в тот день репетировали ребята.

Юлиан мгновенно убежал в сторону столика с закусками, который каждый день был полон – работа отнимала много энергии, и нам нужно было её как-то восполнять. Еду нам поставлял Настин отец – с большущей такой скидкой, что в условиях нашего студенческого бюджета было просто даром небес. Я же осталась сидеть в кресле – мне было безумно лень подниматься, ведь я так удобно устроилась. Так что я просто повернула голову и крикнула:

– Принеси мне что-нибудь!

Правда, я заранее была уверена в провале. Мой друг обладал потрясающим свойством глохнуть в самый неподходящий – или, наоборот, очень подходящий конкретно для него – момент.

Сэндвич, тем не менее, он все равно принёс, и бутылку апельсинового сока. Сам присел рядом и методично точил свой огромный бургер, хмуро пялясь в телефон. Наверняка опять что-то умное вычитал.

Я откровенно любовалась им, потому что могла себе это позволить. И потому что Юлик был такой красивый, когда был чем-то увлечен.

Я была благодарна ему, очень. Друг очень поддерживал меня – постоянно говорил мне, какая я молодец, и что всё обязательно получится. Да даже, когда он молчал – я ощущала его поддержку. Кожей, нутром, «пузиком», как выразился бы Пикачу в экранизации истории про покемонов. Чем угодно. Кораблёв был рядом, и это оказалось бесценно.

- Что читаешь? – спросила я, покончив с едой, потому что мне действительно было интересно.

– Про азбуку Морзе, - отозвался парень, поворачиваясь ко мне, - Хочешь интересный факт про азбуку Морзе?

Я только хмыкнула:

– Даже если не хочу, тебя это все равно не остановит.

Юлиан укоризненно вскинул бровь.

– Морзе был художником вообще-то, – назидательным тоном сказал он, тыкнув меня в бедро, – И какое-то время жил далеко от семьи.

– Да ты что, – притворно ужаснулась я, прижимая ладони к щекам – для пущей убедительности, – Невероятный факт, просто невероятный. Целых два невероятных факта, даже не знаю, как с этим справиться.

Юлиан добавил к укоризненной брови еще и укоризненный прищуренный взгляд.

– Однажды его жена серьезно заболела, а посыльный с этим сообщением приехал слишком поздно, и пока Морзе добирался до жены, она умерла, и её похоронили. Поэтому он решил бросить живопись и заняться разработкой способов быстрой доставки сообщений на большие расстояния, что привело к созданию азбуки Морзе. Которая, однако, была неудобной, и привычный ее вариант создан другим умным парнем, так что, по сути, она не может называться азбукой Морзе.

Я покачала головой, даже не пытаясь сдержать улыбку, что тронула мои губы:

– Тут слишком много фактов, ты меня разбалуешь.

– Зато теперь ты можешь лихо хвастаться своими познаниями в самых разных областях, - усмехнулся Кораблёв.

Я на это только засмеялась, потому что ничего не могла с собой поделать. Когда Юлик был рядом – ничего другого обычно мне и не оставалось.

А он вдруг распрямил плечи, его глаза быстро забегали по экрану, после чего он повернулся ко мне с таким воодушевлением, что мне даже стало не по себе. Я была уверена на девяносто пять процентов, что что-то вот-вот должно было начаться.

– Что это ты удумал? – осторожно спросила я.

– Дай руку, – ответил Юлиан.

Его глаза блестели, улыбка была немного безумная, и, честно – я просто обожала его в такие моменты. Искренне. Моё сердце даже почему-то сбивалось с привычного ритма, словно знало что-то, до чего пока не додумался мозг. Но что – я не понимала, потому что – ну, сами понимаете, мозг того, отстал и упустил мысль.

Проще было согласиться и позволить ему делать с собой все, что вздумается, чем пытаться понять, что там в голове Юлиана. Так что я кивнула и протянула ему свою царственную длань, предварительно убедившись, что она не испачкалась в соусе сэндвича.

– Слушай, - сказал Юлик и я притихла.

Он скользнул по моей ладони к запястью, устроив большой палец прямо у бьющейся жилки, замер на мгновение, снова уставившись в телефон, а затем придвинулся ближе, загораживая своей спиной от снующих везде ребят.

Это вдруг показалось мне таким интимным. Мой лучший друг смотрел мне прямо в глаза, этим взглядом и позой будто отгораживая нас от всего остального мира, и, нежно погладив моё запястье, сказал снова:

– Слушай.

Он легонько коснулся большим пальцем моего запястья, выстукивая что-то. Я не могла понять, что он делает, но послушно слушала и даже пыталась посчитать удары. Он то коротко надавливал на мою кожу, то задерживал свои пальцы на более долгий срок, и снова – тук-тук-тук. Короткие касания были невесомыми, на длинных – легкое надавливание, и я чувствовала свой пульс, бьющийся в чужие пальцы.

– Вот, – довольно сказал Юлиан, закончив. – Это твое имя.

– Потрясающе, – улыбнулась я другу, и на этот раз в моём голосе не было сарказма.

Юлик светился от радости, так что это и правда было потрясающе.

– Мне так нравится именно этот вариант, – мечтательно произнёс парень, словно бездумно поглаживая моё запястье, – Тактильный, когда можно передать сообщение только лишь прикосновениями.

Я не двигалась, наслаждаясь теплом его руки и любуясь его мягкой улыбкой. В конце концов, я имела на это полное право – он ведь был одним из самых близких мне людей. А от его пальцев по коже медленно, но верно, начинали бежать мурашки. И казалось, что опусти я глаза – увидела бы коротенькие молнии. Всё же мы оба были кинестетиками и любили касаться других людей. Не всех, конечно – маньяками мы не были. Но чувствовать кожей его шершавые, чуть мозолистые от постоянной игры на гитаре пальцы – пожалуй, это было чем-то сродни наркотику. Да, знаю – друзьям так говорить было вроде как не положено, но эй, мы с пелёнок вместе, нам можно было если не всё, то очень многое. И даже думать такие странные, почти чудные мысли.