Чтобы как-то сгладить неловкость, если она всё же возникла, я предложила:

- Чаю?

И, не дожидаясь ответа, поспешила на кухню, предоставив Юлику выбор – идти за мной или остаться в гостиной. Друг выбрал первый вариант, занимая место за небольшой барной стойкой, которая отделяла зону готовки от большого обеденного стола. Присев на высокий стул, тот начал наблюдать за моими нехитрыми манипуляциями. Поставив чайник, я потянулась за банками с чаем. Папа любил, когда я заваривала его для всей семьи. Он говорил, что в такие моменты я похожа на ведьму – беру щепотку того, немного этого, веточку мяты срезаю с кустов, что-то пошепчу, подумаю – и вуаля, зелье готово. Шучу, на самом деле, ничего я не шептала. А замешивать разные виды чая и травок вот что-то одно – да, любила это дело. Так же куда вкуснее, чем покупать уже готовые сборы, да ещё и в пакетиках. Нет, всё ручками своими.

- Знаешь, я завидую твоей маме, - вдруг произнёс Юлиан.

Я обернулась, удивлённо глядя на друга. Тот рассеянно водил кончиками пальцев по гладкой столешнице, оставляя на тонком слое пыли едва заметный след. Пересекая линию за линией, словно записывая что-то.

Я ждала, не решаясь подать голос и прервать потом мыслей друга. Чуть помолчав, тот продолжил:

- Даже не столько ей, сколько героине спектакля. Она ведь везучая, - добавил Кораблёв, улыбнувшись – всё также рассеянно, - Чертовски везучая. Первый же человек, которого она полюбила, оказался её второй половинкой. Ей не пришлось метаться от одного парня к другому, от одной влюблённости к другой, выбирая и размышляя. Она просто смогла довериться, отдала своё сердце, и получила чужое взамен. Да, было очень сложно, куда без этого, но… С героем они теперь до самого конца. Её первая любовь оказалась первой и единственной. Всем бы так, - Юлик задумчиво рассматривал столешницу и затем тихо добавил, - Мне бы так.

- Хотел бы, чтобы первая любовь была первой и единственной?

Я не могла сдержать скепсис – он прямо таки рвался из меня, прорезаясь в интонации, с которой я задавала свой вопрос. Просто – это же Юлиан. Мистер дамский угодник. По его логике, если бы первая любовь стала единственной – он был уже остепенился лет в четырнадцать. И не осчастливил бы столько барышень. Мир бы не вынес груза этой трагедии.

Брюнет коротко покачал головой:

- Хотел бы, чтобы любовь в принципе была единственной. Раз ты любишь человека, значит — он твой. Отныне и навеки. Навсегда. В з а и м н о. Скольких сложностей бы мы тогда избежали бы?

Спросив это, Юлик, наконец, понял на меня взгляд. В его голубых глазах плескалось столько надежды, словно он молил меня ответить на этот вопрос и поставить точку в каких-то сомнениях, что, судя по всему, его терзали. Иначе с чего он вообще затеял этот разговор?

Пожав плечами, я негромко заметила:

- И придумали бы новые, ещё более сложные.

Так было всегда. Люди ведь не умели жить просто, радоваться тому, что есть и не искать ни подвоха, ни чего-то иного. Нет, нам всегда было мало. Поэтому – да, избежав одних трудностей, мы бы тут же вляпались в другие. Закон жизни.

У Юлика со смешком вздрогнула спина, когда он согласился со мной с коротким:

- Это точно.

Парень хотел было ещё что-то добавить, но шум со стороны входа оборвал его на полувздохе. А затем в тишину нашего вечера ворвалось громкое:

- Мы дома!

Я улыбнулась. Не умели Данчуки появляться тихо, не дано нам это было. Через минуту на кухне нарисовался Сашка. Оценив обстановку, тот повернулся к Юлику и без лишних предисловий выпалил:

- Сыграем в приставку? Я прокачал нового героя, мне нужно срочно его затестить!

Широко и беззаботно улыбнувшись, будто не он минуту назад рассуждал на серьёзные темы о первой любви и прочем, друг с готовностью кивнул и добавил:

- Я тебя уделаю!

- Ты будешь есть грязь! – не остался в долгу мой братец и парочка удалилась.

Зато на кухне тут же появился отец. Чмокнув меня в макушку, тот спросил:

- Чем занимались?

- Да так, в настолки играли, - отозвалась я, махнув рукой, - Чай будешь?

- Не откажусь. Маму мы потеряли по дороге – она решила зайти в кондитерскую и велела её не ждать. Так что сладенькое скоро тоже будет.

- Чудесно, - кивнула я, предвкушая тихий, семейный вечер.

Правда, судя по крикам, что уже доносились со стороны гостиной, уж каким, а тихим вечер точно не будет. Но меня это даже не расстраивало.

Чуть позже, нагрузив поднос двумя заварочными чайниками, наполненными до краёв, кружками, сахарницей и пирожными, которые принесла мама, я прошла мимо барной стойки. Мой взгляд зацепил линии, которые выводили пальцы Юлика. На секунду мои руки дрогнули, и только железная выдержка и хорошая реакция не привели к тому, что я выронила поднос.

Тонкие линии сложились в имя.

«Аня»

Анна

Нет ничего приятнее, чем поставить последнюю точку. Написать «конец». Боже, ничто не сравнится с этим. Я серьёзно. Непередаваемое чувство бесконечного экстаза, когда понимаешь, что всё, ты сделал это. Ты закончил свою работу. Сценарий готов.

Честно – когда я поняла, что всё сделала и история моих персонажей действительно подошла к концу – я расплакалась. От счастья. И тут же позвонила Юлику. Плевать, что часы показывали три часа ночи – мне хотелось с ним поделиться. Он должен был разделить это со мной. Мой лучший друг.

- Данчук? Что-то случилось? Кто-то умер? Если меня не пригласили на похороны – то я не хочу ничего знать, - голос парня был сонным, а шуткам не хватало остроты и глубины, но ему это можно было простить, ведь я буквально вырвала Кораблёва из объятий Морфея.

- Я закончила, - негромко призналась, слушая дыхание друга, смешанное с зевками.

- Ты о чем вообще? – поинтересовался брюнет.

- Сценарий, Юлик. Я написала его. Всё, работа сделана.

Оглушительный грохот было мне ответом – судя по всему, мой друг брякнулся с кровати. Но, как и всегда, не обратил на это ровно никакого внимания, торопясь ответить мне:

- Да ты что?! Мышонок, это же отличные новости! Мы должны это отпраздновать! Завтра!

- Но завтра у тебя последний день съёмок, - напомнила я другу с улыбкой.

- Тем более! – не унимался мой энергичный музыкант, - Совместим два события в одно! Соберём всех наших! Повеселимся, прогуляемся, расслабимся, в конце концов! Мы слишком молоды, чтобы отказывать себе в таких мелочах.

- Ты умеешь уговаривать, - хмыкнула я, едва сдерживая зевок – всё же было уже довольно поздно.

Кораблёва мой манёвр не обманул – он явно услышал, как изменился мой голос. Поэтому его голос мягко проговорил: