«Я сделаю это! Я могу! – твердил яркий, сильный детский голос. – Я теперь сильный. Я спасу маму!»

Пипец! То, что я творил, не укладывалось у меня в голове. Не знаю уж, что на меня нашло. За спиной в плитку площади впился очередной болт, разминувшись с моей пяткой всего на каких-то три сантиметра, и я, оттолкнувшись, прыгнул. Тут же протянув первый в своей жизни мысленный вектор к возвышающемуся на высоте пяти тысяч метров маленькому солнышку. Под ногами хрустнуло, и я с головокружительной скоростью взлетел вверх.

– Ты что творишь, придурок! – Вопль Кости потонул в свисте воздуха.

Что-то орала Христа, я слышал в булькающем эфире голос Екатерины, но уже совсем не понимал его. Булькнув в последний раз, шлемофон умолк. Привычно выбросив руку, потянулся мыслью к далекой крыше района один. Что-то бухнуло за спиной, и я понесся к ней со скоростью, в разы превосходящей мой первый прыжок. А затем увидел подковообразную крышу госпиталя и рванулся уже к ней.

«Как?» – Шепот множественных голосов в мысленной связи потонул в неком видении, которое бурлящей волной нахлынуло на меня в тот самый момент, когда мои ноги оторвались от палубы гражданского бокса.

Я видел не проносящееся мимо солнце, а открытый космос сквозь легкую муть воздушного пузыря, бессознательно утащенного проснувшейся силой мальчика Егора. Россыпь ярких и таких близких звезд и меленькие, почти не заметные на их фоне точки габаритных огней хвостовой части яхты. А за спиной у меня была не быстро удаляющаяся площадь, на которую сейчас с ревом выезжали боевые военные флаеры вызванного мной подкрепления, – там была громада каперского абордажника, намертво пришпандоренная штурмовыми бурами к корме погибающего корабля.

Подлетающий на огромной скорости болт я остановил, даже не задумываясь над тем, что делаю. Даже не понял, что это такое на самом деле, приняв бронебойную гантельку то ли за мелкий метеор, то ли за обломок яхты. А возможно, так уж совпали воспоминания Егорки и реальность, что я в очередной раз инстинктивно применил нечто, что сделал в свое время маленький мальчик.

«Он что, использует для прыжка «Гарпун Каменского»? – вырвал меня из видений чужой жизни голос одного из комиссаров, и в этот момент я понял, что я, собственно, уже опять я. – Но… так ведь не делают. Это же нереально! Сдвинуть с его помощью себя фактически означает переместить всю Вселенную. Это ж какая силища нужна…»

То, что я вновь стал собой, было, конечно, хорошо, но та глубокая, нелицеприятная и явно не девичья задница, в которую загнал меня мелкий хулиганистый мозгогрыз, предстала передо мной во всей красе. А он, хоть и отступил, все твердил:

«Я спасу! Я буду защищать. Я теперь…»

Голос еще одного комиссара, прозвучавший по телепатической связи, заставил его замолчать и испуганно отпрянуть подальше от моего только-только очухавшегося сознания.

«Жгуты я чувствую, но как по мне, это скорее «Магнит Яшина». Только перевитый какой-то. Там как минимум три переплетенных потока».

Еще два болта с воем пронеслись мимо меня. Каким бы метким ни был стрелок-псионик, ему явно тяжело было попасть точно в цель возле искажающего гравитацию «светильника».

«А он, похоже, просто не знает, что так двигаться нельзя. – Это был Константин. – Помните принцип «Гретхе»: «Псионик способен совершить невозможное, если над его сознанием не довлеют навязанные извне правила». Я только не понял, как он сам себя подтягивает и почему его не отталкивает «светильник». Прыжковые разгоны я вижу, а вот остальное… Машку за ляжку…»

«Хрена себе… – пришла еще одна удивленная и чужая мысль, – я понял! Это не «Магнит» и не «Гарпун»! Это же разновекторные гравитационные пути! Все равно что на обычном прыжке. Он не тянет себя, он просто падает с огромной скоростью на нужную…»

Вникать в дальнейшие разговоры «экспертов» у меня не было времени. Я увидел противников, а они заметили меня. Пять человек, в камуфляжных военных латах легкого типа, отечественного образца. Армейцы? Я нахмурился, услышав в голове тихий удивленный присвист Дрона и тихие слова, что-то вроде: «Прогнило что-то в Королевстве Датском».

На маленькую задрипанную, но очень гордую планетку, вечно воюющую с громадным в сравнении с ней Княжеством Литовским, мне, в общем-то, было наплевать. Как и на то, что могло протухнуть на этом пустынном шарике. Я вообще не понял, к чему несдержанный комиссар сказал подобную белиберду, но, похоже, как-то мое подключение к телепатической сети позволило иэсбэшникам видеть то, что вижу я. Впрочем, мне уже было не до размышлений.

Люди на крыше засуетились. Два снайпера, лежавшие на спине под треногами с установленными на них длиннорельсными рейлганами, получив цель в зоне прямой видимости, посылали в меня все новые и новые болты. Пару первых подарков мне удалось заблокировать на тех ощущениях, что я получил от действий Егора, а вот потом я лажанулся.

Один снаряд ударил меня в плечо, затем другой – в ногу, и мой полет тут же превратился в хаотическое падение. Маленький мальчик внутри меня взвизгнул, расплакался и исчез, вновь спрятавшись куда-то в темноту. Возможно, в глубины подсознания, а может быть, в ту странную трещину внутри моего мозга, которую я до сих пор ощущал и которая никуда не делась. В любом случае я остался один. Мир вокруг бешено закрутился. Я словно бы снова попал на первый курс Военной Академии, прямо на утреннюю практику, во время которой нас запихивали в центрифугу.

Все, на что меня хватило, – прикрыть рукой разбитое забрало шлема. А затем я без торможения спиной врезался в крышу больницы.

По-хорошему после такого падения из меня должен был получиться отличный, хорошо отбитый кусок мяса, нафаршированный обломками костей. Разгерметизированные доспехи вряд ли были способны погасить подобный удар. Так что благодарить за то, что я, потеряв на несколько мгновений сознание, очнулся в куче мусора на пятом – предпоследнем – этаже боксового госпиталя, следовало, судя по всему, мою распроклятую псионику.

Я мог только благословлять бога за то, что не угодил на какую-нибудь колонну или несущую стену, а, пробив перекрытия, провалился в палату, до смерти перепугав персонал и пациентов. Вроде бы никого не зашиб и себе ничего не сломал, но пару синяков на всю спину и задницу точно заработал.

«Максим? Ты там жив?» – взволнованно спросил Константин.

«Нет!» – ответил я.

А то он сам не видит…

«Послал бог самоубийцу на нашу голову!» – донеслась до меня злая мысль одного из комиссаров.

«Вот на хрена ты это сделал, Князь?» – В Костиных мыслях появилась открытая неприязнь.

«Лично я ничего не делал, – раздраженно подумал я. – Это был некто Егор. В общем, если выживу, расскажу…»

«Да он больной, народ! – залила меня полная издевки мысль Дрона. – Этот мажорик явно псих!»

Отвечать я не стал. Поднявшись, почувствовал легкий укол в область шеи. «Золотой код», видимо посчитав состояние носителя далеким от идеального, впрыснул в меня приличную дозу стимулятора, я посмотрел на потолок, в нем зияла дыра, сквозь которую было видно мини-солнце.