Как почти перед самым изгнанием получил письмо от Киннока, учителя савари, служившего у Элроя. Как полетел в Центр Планирования, чьи сотрудники распределяли детей, рождённых вне закона. Детей двуликих и земных женщин. Как встретился с Элоизой Митчелл, от которой узнал, что Дарья живёт в Призоне.

Всё то время, пока я говорю, Элрой слушает меня, не перебивая. И только когда я наконец замолкаю, он тихо интересуется:

— Значит, ты нашёл мою дочь, когда прибыл в изгнание? — уточняет у меня наместник.

Подумав, я не решаюсь солгать. Подозреваю, как только Дарья появилась на посту охраны на закрытой территории высших ке-тари с заявлением о своём родстве с наместником Земли, первое, что он приказал юристу, это выяснить максимум информации о жизни девочки в Призоне.

— Нет, Элрой. Когда я прилетел по адресу, её не было дома. Я прождал довольно долго. Потом нанял человека, — говорю я ему почти всю правду. — Он-то и разыскал Дарью. Её выставили на аукционе в качестве девочки для развлечения местных извращенцев. Я был зол на тебя, Элрой… Одним словом, я купил её.

В нашем разговоре повисает пауза. Кажется, наместник Земли ошеломлён моим признанием настолько, что не способен даже осыпать меня проклятиями и самыми отборными ругательствами.

— Ты что сделал?! — Когда к Элрою возвращается дар речи, его голос напряжённо дрожит.

— Я купил Дарью! На закрытых торгах, — перевожу дыхание, и пока Элрой всё ещё приходит в себя, продолжаю, не давая ему вставить ни слова. — Или ты предпочёл бы, чтобы её купил какой-нибудь гадёныш, убийца и насильник, который посадил бы девочку на цепь и принуждал…

— Заткнись, Диррон! — не выдержав, орёт на меня Керташ. — Ты купил мою дочь не ради спасения её жизни! Ты купил её, чтобы использовать против меня!

Я набираю в лёгкие побольше воздуха. И выдыхаю тяжело, но почти беззвучно.

Мы подбираемся к самому ответственному моменту в нашем споре, что начался ещё во времена учёбы в Академии. Но сегодня в этом споре должна быть поставлена финальная точка.

Именно поэтому, когда я начинаю говорить вновь, приходится контролировать каждое слово.

— Ты волен думать, что хочешь, Элрой. Я повторю. Я был зол на тебя. Но никогда не желал зла Дарье. Элоиза Митчелл сказала, что ты прилетал в Центр Планирования. Искал там информацию о ребёнке, которого родила твоя первая савари, Хлоя. Мне было известно, что ты хотел найти дочь. И я купил её с единственной целью. Отдать тебе в обмен на право покинуть Призон и вернуться в столицу.

После этих слов мы снова оба молчим. Нам обоим требуется время собраться с мыслями.

— Всё, что ты написал в анонимном письме, которое отправил мне, всё это правда? — спрашивает он неожиданно.

— Да, Элрой. Всё это правда. Каждое написанное мной слово, — отвечаю ему, не раздумывая. — Хозяйка аукциона обманула меня. Она выставила Дарью на торги повторно. И втихую продала её какому-то уроду-рабовладельцу с другой планеты. Я не мог допустить этого. И решил, что никто не защитит Дарью лучше тебя, её родного отца.

— Но ты забыл озвучить в письме свои условия. Что изменилось?

Это кажется странным и нелогичным в наших с наместником сложных отношениях. Но я готов поклясться, что слышу, как он усмехается.

— Я сам изменился. В тот момент мне было плевать на условия. Ты ведь ещё помнишь, как часто я колол себе препарат, боясь зависимости от женского взгляда? — Я вспоминаю тот день, когда впервые увидел свою вторую ипостась. — Я продолжал делать инъекции и тогда, когда в моём доме появилась Дарья. Потом препарат перестал действовать. И однажды я превратился…

— Через три дня Дарья будет дома, — резко прерывает мою речь Элрой. — Я прикажу пропустить тебя. Вы сможете поговорить наедине. Но не забывай, у тебя всего одна попытка.

Я соглашаюсь. Большего от Элроя пока и не ожидаю.

Мы уже обмениваемся словами прощания, когда наместник вдруг впервые за весь наш разговор обращается ко мне по имени.

— Рисай! Вечером я планирую навестить Дарью в больнице. Может, ты хочешь что-нибудь передать ей на словах?

Не веря собственным ушам, я на миг замираю. Задумываюсь.

— Да, спасибо. Передай ей, чтобы берегла себя и нашего ребёнка. Пусть у них всё будет хорошо.

— Это всё, что ты хочешь передать моей дочери? — не скрывая удивления, спрашивает Элрой.

— Нет. — Хоть наместник и не может видеть меня, качаю головой. — Но если ты не возражаешь, всё остальное я хотел бы сказать ей лично.

К счастью, Элрой не возражает…

Дарья

Дом наместника Земли Элроя Керташа довольно быстро стал для меня родным. Я была рада вернуться сюда.

Несколько дней, проведённых в больнице, заставляют взглянуть на многие вещи по-другому.

Но уже по прошествии пары дней, ближе к выходным я начинаю сходить с ума от тоски и одиночества. Мне сейчас недоступно абсолютно всё, что я успела полюбить.

Из-за беременности личный доктор отца запрещает мне любые волнения и путешествия. Даже на небольшие расстояния. Поэтому о работе в «Чёрном айсберге» вместе с Мариной приходится на время позабыть.

И ещё мне катастрофически не хватает моего двуликого. Пока я находилась в больнице, отец забрал галаком, купленный специально для меня Рисаем.

Мне почему-то не хватает смелости попросить отца позволить нам с Рисаем встретиться или хотя бы поговорить. Да и с Мариной пообщаться тоже никак не удаётся.

Она целый день, как будто вообще ничего вокруг себя не замечает. Только загадочно улыбается и порхает по дому из комнаты в комнату.

Складывается такое ощущение, что она куда-то собирается.

Ситуация проясняется лишь поздно вечером.

Тихий стук в дверь моей спальни выдёргивает из мыслей о Рисае. Не знаю, почему, но я решаю, что это Марина как раньше пришла пожелать спокойной ночи.

— Да, Марин, заходи! — кричу я громко, чтобы мачеха могла услышать меня из-за двери.

Каково же моё удивление, когда на пороге комнаты появляется наместник.

— Прости, отец, — опускаю глаза в пол. — Я была уверена, что пришла Марина.

Наместник улыбается, ласково глядя на меня.

— Это ты прости, девочка моя. За то, что обманул твои ожидания. — Он приближается ко мне, сидящей на кровати, и устраивается рядом. — Как ты себя чувствуешь? Хочешь чего-нибудь?

— Со мной всё нормально. — Через силу улыбаюсь в ответ. — Мне ничего не нужно.

Отец, тихо цокая языком, протягивает руку к моему лицу. Сжимает двумя пальцами подбородок и приподнимает голову, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Ты не умеешь лгать. И это хорошо. — Он убирает руку от моего лица. И удивляет вдруг неожиданным вопросом: — Причина твоего настроения в Рисае? Скучаешь по нему?