Пока убеждаю Дарью, замечаю, как со стороны служебных помещений появляется молодая женщина.

Я с трудом узнаю в ней бывшую савари наместника.

Она торопливо идёт через весь зал и приближается к нашему с Дарьей столику. Молчаливым кивком приветствует меня, а затем наклоняется и говорит тихо и быстро:

— Господин Диррон, вам лучше уйти прямо сейчас. — Она прожигает меня взглядом. — Минуту назад звонил Элрой. Он скоро будет здесь и велел задержать вас любой ценой.

Я смотрю на эту женщину и неожиданно для себя понимаю, почему Керташ до последнего готов был бороться за неё.

Едва заметно склоняю голову в поклоне.

— Это хорошо, что он тоже будет здесь. Спасибо за заботу. — Я засовываю руку в карман, достаю шкатулку и кладу перед собой на стол. — Дарья, милая, что бы ни произошло дальше, прошу, прими от меня этот подарок.

Я медленно придвигаю шкатулку. И в тот момент, когда мой «подарок» касается пальцев Дарьи, в «Чёрный айсберг» врывается Элрой в сопровождении двух военных.

Дарья

Наместник окидывает взглядом зал и останавливается на нас. Движением руки приказывает двуликим, сопровождающим его, ждать у входа. А сам быстрыми шагами направляется к нам.

— Пожалуйста, уходи, — почти умоляю я Рисая, едва сдерживая слёзы.

— Надо было уходить, когда говорила, — цедит сквозь зубы Марина.

— Нет! — твёрдо отвечает ей Рисай. — Это последний шанс, и я его использую.

Чем ближе подходит отец к нашему столику, тем отчётливее я вижу, как горят звериной яростью его глаза.

Моя мачеха и та нервно теребит пальцы.

Я знаю, что отец по-настоящему любит её и часто прислушивается. Но сегодня боюсь, её заступничество не поможет. На самом деле я даже немного опасаюсь, как бы из-за нас с Рисаем отец не разругался с ней.

Он замирает в шаге от столика и молча пронзает Рисая ледяным взглядом.

Ни растерявшуюся на мгновение Марину. Ни раздираемую чувством вины меня. Только его. Своего бывшего друга.

Рисай, продолжая спокойно сидеть, так же молча смотрит в ответ, а затем чуть склоняет голову в приветственном поклоне.

— Отец, прошу. — Не выдержав, поднимаюсь со стула и встаю так, чтобы закрыть Рисая собой от гнева отца. — Я всё объясню.

Накрываю ладонью и крепко сжимаю шкатулку, которую вручил мне мой двуликий. Я уже готова рассказать на ходу сочинённую историю про то, что Рисай просто привёз мне забытую вещь — эту самую шкатулку.

Глупая версия, да и сама затея. Знаю. Но я готова на всё, лишь бы отец позволил Рисаю просто уйти.

Отец медленно переводит взгляд с Рисая на меня.

— Не думал, что увижу, как великий Рисай Диррон прячется за юбкой. — Его брови сползаются к переносице, а глаза темнеют.

Предвкушая знатный скандал, на нас уже начинают украдкой поглядывать посетители «Чёрного айсберга».

Марина наконец выходит из ступора и, сделав шаг к мужу, дотрагивается до его локтя.

— Эл, подумай о репутации, — говорит она тихо. — Не стоит выяснять отношения здесь. Идёмте, обсудим всё в моём кабинете.

Взгляд отца тотчас светлеет.

— Ты права, Марина. — Он кивком указывает на дверь, ведущую к служебным помещениям. — За мной! Живо!

Отец разворачивается и шагает по проходу в сторону двери, а мы все гуськом, как провинившиеся следуем за ним. Я иду последней, уставившись в напряжённую спину Рисая и нервно постукивая пальцем по шкатулке.

Как только мы оказываемся в рабочем кабинете Марины, наместник закрывает дверь и жестом указывает на два дивана возле стены.

Оспаривать приказ не решается никто.

— Итак, господин Диррон! — Замерев в центре комнаты, отец гневно смотрит на того, кого когда-то считал другом. И к кому сейчас обращается подчёркнуто официально. — Вы нарушили приказ самого Императора и покинули Призон! Вы совратили мою дочь! Хотите что-то сказать мне в своё оправдание?

— Боюсь, в силу вашей предвзятости, наместник Керташ, у вас сложилось неверное представление о моих поступках. И о мотивах. Мой дядя Император Круран Ашенафи никогда не отправил бы меня в эту клоаку, которую все почему-то считают местом, пригодным для жизни. Пусть даже и преступников. — Он пытается встать, но отец взглядом придавливает его обратно к дивану. И Рисай продолжает, переходя снова на «ты»: — Во-вторых, Элрой, я нашёл и вернул твою живую дочь! Ну и, в-третьих…

— Довольно, Рисай! Твои «заслуги» дают мне право здесь и сейчас казнить тебя. И я всё ещё не сделал этого лишь потому, что благодаря тебе нашлась Дарья. — Отец скользит взглядом по нам обоим. По мне и по своему бывшему другу. — Потому что твоя смерть причинит ей чёртову боль!

— Тогда давай, перестанем собачиться у неё на глазах?! — не скрывая нотки сарказма в голосе, предлагает Рисай. — Если ты не собираешься воспользоваться своим грёбаным правом казнить меня, давай, покончим с враждой. Здесь и сейчас! Раз и навсегда!

— Ты предлагаешь мне мир?! — Наместник усмехается. — После всего, что натворил? Не поздновато ли ты спохватился, Рисай?

— Лучше поздно, чем никогда, — парирует Рисай. — Так ведь говорят земляне?

— У меня есть другое предложение, Рисай. — Отец складывает руки на груди. Он по-прежнему холоден с бывшим другом. — Я отменю твой приговор. Но ты сегодня же уберёшься из столицы и забудешь о Дарье. Вернёшься — будешь казнён!

— Отец, пожалуйста, не надо! — Я вскакиваю возмущённо, но под тяжёлым взглядом отца отступаю.

Мой любимый двуликий резко вскидывает голову и с вызовом глядит на наместника.

— Ты на моём месте поступил бы так же, Элрой?

Наплевав на предостерегающий жест моего отца, Рисай всё-таки поднимается с дивана и двумя шагами сокращает расстояние, разделяющее его и наместника.

— Элрой, когда-то ты рисковал всем ради своей женщины. Тогда для меня это было глупо и дико. Теперь я понимаю твои чувства. Моя жизнь неразрывно связана с Дарьей и бессмысленна вдали от неё. Всё как у тебя с Мариной… Прости, но я не стану убегать, поджав хвост. И тем более никогда не откажусь от Дарьи.

— Эл, милый, — вступается за нас Марина, всё это время наблюдавшая за спором со стороны. — Может, вам с Рисаем, правда, стоит попробовать с чистого листа?

Решив, что пришло время, и мне пора взять свою судьбу в собственные руки, срываюсь с дивана и бросаюсь к отцу. Висну у него на шее и шепчу:

— Пожалуйста… Пожалуйста, дай Рисаю шанс.

Слышу, как быстро начинает грохотать в груди сердце отца. Кажется, он сейчас борется сам с собой.

Наконец, после нескольких минут внутренней борьбы, отец вздыхает.