горелку полыхать сильнее в теории волхв мог бы, но дирижабль собирал не он, кто знает, что случится, если воздушному кораблю дать больше огня.

– Видал я однажды, – ответил он, отплевавшись от волос, что лезут в рот, – как наподдали. Потом взорвалось. Порохом назвали. Теперь бабахают.

– Так может, и нам бабахнуть?

– Ага, – кивая, проговорил Олег. – Чтоб от дирижабля и от нас осталась требуха на суп.

Плечи ратника тут же опали, ретивый настрой поугас, он проговорил недовольно:

– Понапридумают всякого, а потом не знают, куда это деть. Нельзя лезть в божий промысел. А когда человек возомняет себя слишком вумным, то вон.

Он кивнул на шар и добавил:

– Болтаемся теперь в небе. А тут гроза и падать больно.

Олег заметил:

– Ты только что молился богу, поплевав через плечо.

Савмак отмахнулся, из-за чего едва не скатился на другой край люльки, но успел вовремя ухватиться за канат.

– Какая разница как. Главное – с душой.

Испуганный возглас Люсиль отвлек обоих от диалога.

– Ой, там так страшно!

Олег и Савмак обернулись. Туча, чернее души грешника и размеров таких, будто решила накрыть весь мир, зависла близко – еще немного и можно коснуться рукой. Только если так, им не сбежать от грозы. Внутри ее исполинского мрачного чрева полыхнули молнии, через пару мгновений воздух разорвало оглушительным треском, а удар ветра накренил дирижабль в горизонталь.

– Держитесь! – прокричал Олег и повис на ручке, крутящей лопасти, их вывернуло на максимум, из-за этого люльку закрутило вокруг шара.

Громко закричала Люсиль, она вцепилась в канаты на борту, тогда как ее саму оторвало от пола и она летит, дрыгая ногами в воздухе.

– Помогите! – прокричала она тоненько.

Раскручивающая сила становилась все мощней, а дирижабль несло по непонятной траектории вверх, все еще в горизонтальном положении. Олег держался за ручку лопасти, его трепало, как тряпку на ветру, но накопив в мышцах силу, он подтянулся и ухватился за болтающийся конец каната.

– Не отпускай руки! – крикнул он Люсиль.

В следующий момент волхв отпустил ручку лопастей и, как акробат на канате, ринулся к ней. Судно страшно качается, и Олега по широкой дуге промчало мимо Люсиль.

– Левее! – закричала она.

– Да знаю! – отозвался Олег, крепко впиваясь пальцами в сухую веревку. – Сама попробуй так попасть!

Ветер рвет волосы, свистит в ушах, распахивая волчовку, и норовит содрать крохотного человека с его хлипкой опоры. Волхв обхватил ногами канат, чтобы укрепить положение. Пока летел, покосился вниз. Там, с головокружительной высоты видно, как кипит море, буря уже прорвалась в него, взрастив из мирной ряби страшные исполинские волны с белыми гребешками, похожими на белесые зубы чудовищ. Они все еще живут в бездонных морях мира, и будут обитать еще очень долго, пусть даже к человеку выходить перестанут.

В животе похолодело от ужаса: если свалиться с такой высоты, костей не соберешь. Олег тряхнул головой и, цепляясь за веревку, как дикий кот, описал полный круг вокруг дирижабля. Выставив ноги вперед, он с силой ударился стопами в борт рядом с Люсиль. Та все еще болтается ветошью в воздухе и тихо повизгивает, все ее теплые тряпки улетели, остался лишь балахон послушника, который колышется вокруг темным облаком.

– Руку давай! – приказал Олег и протянул ей ладонь.

– Не могу! Боюсь!

– Самому страшно! Давай говорю, сорвешься же!

Руки Люсиль ослабли, пальцы за канат держатся с трудом, побелели и вот-вот разожмутся.

– Хватайся, говорю! – грозно крикнул волхв. – Поймаю!

– А если не успеешь?

– Тогда сорвешься!

Люсиль отчаянно завыла в страхе, по щекам покатились крупные слезы, она попыталась подтянуться, но пальцы ее в секунду ослабли и отцепились от каната. Олег схватил девушку за руку в тот момент, когда свирепый ветер рванул ее от дирижабля, чтобы швырнуть в бесконечную воздушную бездну, на дне которой бурлящее море. Послышался слабый визг, Олег дернул Люсиль на себя, легкую, как пушинку, и подтянул к борту.

– Лезь под канат, – приказал он. – Ноги засунь под нижний. И упрись стопами в пол. Держись крепче.

Люсиль подняла на него перепуганное лицо, в глазах дрожит влага, щеки бледные.

– Спасибо, пастор…

– Спасаю, спасаю, – отозвался Олег.

Люсиль глянула за его плечо и спросила с тревогой:

– А где Савмак?

Глава 13

Олег вывернул шею и быстро огляделся. Дирижабль несется все так же страшно и беспорядочно, несколько лопастей вырвало ветром, а остальные шумно хлопают, как крылья испуганных птиц. Ящиков в люльке поуменьшилось – какие-то выкинуло из-за крена, а несколько других прижало к краям люльки силой вращения. Канаты треплются со всех сторон, а в люльке пусто.

– Савмак! – позвал Олег. – Ты жив?

В ответ тишина, волхв позвал снова:

– Ратник, жрать не дам, если не отзовешься!

Снова никто не ответил, Олег напрягся, чуя недоброе. Когда он летел на канате вокруг дирижабля, ратника не видел ни висящим, ни падающим.

– Облечу еще раз, – сказал он Люсиль. – Сиди здесь, держись крепко.

Та нервно сглотнула и взмолилась:

– Не бросай меня одну. Мне страшно.

– Мне тоже, – признался Олег и оттолкнулся ногами от борта.

Теперь, во второй раз, он делает это умышленно, и нутро еще сильнее сжалось от напряжения и животного ужаса – человеческая природа такова, что стремится избежать опасности, а не идти ей навстречу. Так устроено первозданное начало, такое же, как у собак или кошек. Но человек не только зверь, все же в его нутре есть и другое, высшее проявление, именно оно заставляет его сражаться за веру, идеи и правду. Из-за него он сейчас летит на головокружительной высоте, а пальцы стискивают хлипкий канат, пока вокруг разгорается ураган.

Пролетев полный круг, Олег помчался на следующий. Но даже теперь внешние борта люльки пустые, только канаты одиноко треплются на ветру, волхв прокричал что было мочи:

– Савмак! Ты где?

Тонкий голос Люсиль из люльки пискнул:

– Может, его выбросило?

– Надеюсь, нет, – пробормотал волхв и снова громко позвал: – Ратник! Отзовись, если живой! Если помер – тоже крикни!

В гуле ветра и далеком грохоте воды снизу повисло гнетущее ожидание. Холодные и злые потоки воздуха ударяют в грудь, треплют и норовят сорвать, в люльке скукожилась Люсиль и, как паучиха, цепляется за канаты.

– Да как я крикну, коли помер! – спустя несколько тревожных мгновений раздался слабый голос Савмака откуда-то.

Олег к этому моменту облетел на канате дирижабль в третий раз, люлька снаружи все так же пуста и чиста, как прежде. Он крикнул:

– Да где ты? Я тебя не вижу!

– Пастор, ты человек духовный, все смотришь по-небесному, – отозвался непонятно откуда ратник. – А ты