class="p1">– Я остаюсь! – крикнул он, задрав голову.

Савмак скрипнул зубами, его пальцы сжались на краю борта, он пробормотал:

– Кто бы сомневался.

Хозяин дома его не слышал, Олег хлопнул ратника по плечу.

– Укрепи свой дух, – посоветовал он. – Досадно, оно и понятно. Но жизнь идет.

Лицо Савмака помрачнело, словно туча набежала на летнее небо, густые брови сдвинулись, спина округлилась, как у древнего старика.

– Не везет мне с женщинами, – проговорил он угрюмо. – В отшельники пойду. Стану монахом, буду бродить по свету, как ты, и нести мудрое слово.

– Да где б это мудрое слово еще взять, – со вздохом отозвался Олег.

Хозяин дома внизу закончил с веревками и замахал им.

– Крутите ручку, чтобы направление задать, – прокричал он. – А изменения высоты горелкой правьте. Поняли?

Олег кивнул.

– Поняли.

– Не переживайте! Я отобьюсь от этой падали! – ободрил их бывший генерал. – У меня в подвале много всякого припрятано. Да теперь еще и такая красавица, чудо-девица поселилась!

Савмак зарычал и ушел на другую сторону люльки, а Олег втянул лестницу на борт.

– Вещий богатырь! – окликнул его снизу Жан. Олег выглянул через край борта, а тот широко улыбнулся и прокричал: – Запомнил, как мое изобретение зовется?

Олег кивнул.

– Вроде управлятор.

– Да-да! – счастливо прокричал Жан. – Только на французский манер!

– Это как?

– Дирижабль! Пусть зовется дирижабль! Тут до берега недалеко, домчит в миг! А там над водой! Доброго пути, вещий богатырь!

Едва веревки перестали сдерживать люльку, дирижабль качнулся в воздухе и медленно двинулся в сторону. Олег подбежал к горелке, сейчас фитиль слабо тлеет, лишь поддерживая аппарат в воздухе, но стоило волхву покрутить вентиль, как пламя резво вспыхнуло, горячий воздух устремился в закрытый внутренний шар, и вся конструкция поплыла вверх.

– Вроде летим, – констатировал Олег, оглядываясь.

За бортом деревья медленно двинулись вниз, с земли донеслись крики, лязг мечей, потом страшно захрипели послушники, жутко засмеялась болотница.

– Не зря я его тогда спас, – с задумчивостью проговорил Олег и еще немного подкрутил вентиль, пламя стало выше, а воздушный корабль пошел вверх быстрее.

Он приблизился к борту и заглянул за край. Поляна неспешно отдаляется, верхушки деревьев становятся меньше и постепенно превращаются в сплошной зеленый ковер. Даже здесь, на небольшой высоте, ветрено, а там, в вышине еще и холодно, придется ловить тонкую грань между высотой и теплом. Его грубая и крепкая кожа и не такое выносила, но на полу в углу люльки Люсиль, маленькая и скукоженная, как перепуганный котенок. У нее из одежды всего балахон послушника. Околеет в два счета.

Он окинул взглядом люльку, в противоположном углу нашелся короб, волхв кивнул на него и предложил Люсиль:

– Поройся. Может, найдешь чего полезного.

Она молча поползла по полу, как делают некоторые кошки, когда боятся высоты. Добравшись до короба, открыла и закопалась в него.

Небо ясное, ни облачка, солнце еще ползет вверх, а ветерок несет дирижабль чуть левее светила. А им надо северо-западнее. Олег вернулся к лопастям, покрутил, те, поймав ветер, понесли воздушный корабль в нужном направлении.

Из другого конца люльки послышался радостный возглас – Люсиль нашла широкую рубаху и штаны, выставила перед собой и любуется, как дитя. Савмак у борта сидит на ящике понурый и хмурый.

Олег подошел к нему.

– И чего она с нами… Со мной не захотела? – угрюмо спросил ратник. – Я ж заботился, помогал. А она?

– А она выбрала другого, – заключил Олег.

Савмак повернул к нему голову, в глазах обида, горечь и непонимание.

– Почему? – спросил он.

Олег пожал плечами.

– Женская душа – потемки.

– Я, что ли, некрасивый?

– Красивый. Наверное. Я в мужских мордах не разбираюсь. Вон у Люсиль спроси, – произнес волхв и обратился к ней: – Люсиль, Савмак красивый или нет?

Та вздрогнула от неожиданности и оглянулась на них, взгляд стал переползать с Олега на Савмака и обратно – пытается понять, где подвох, чтобы ответить правильно. С момента встречи она немного присмирела, резкость и дерзость куда-то делись, все больше помалкивает и опускает глаза, хотя прежний огонь во взгляде все же мелькает.

Прижав к груди рубаху, Люсиль проговорила:

– Красота мужчины не в лице, а в поступках.

– Вот. И я говорю, – рьяно согласился Савмак. – Разве я плохо с ней поступал?

– Хорошо поступал, – согласился Олег. – Только рыба ищет где глубже, а женщина – где лучше. Ты ей предлагал скитания и неопределенность, а у бывшего генерала дом, хозяйство, изобилие пищи. Да и рукастый он.

– А я что? Нет? – с неподдельной обидой спросил ратник.

Волхв кивнул.

– И ты. Но для нее он рукастее. Ну не хочет она кочевать по миру. Если только немного и в удовольствие. Женщине всегда нужен свой угол. Она там делает уют и очаг.

Савмак тяжко вздохнул. Уют и очаг ему сейчас делать негде.

– Сделаю, – сказал он с суровой решимостью.

Олег промолчал и ухватился за ручку горелки, поддавая огня. Дирижабль поднялся выше и резво помчался вперед высоко над верхушками деревьев. Его крупная тень ползет чуть в стороне, солнце светит радостно и дружелюбно, словно там внизу нет никаких послушников, а бывший генерал с болотницей не отбиваются от них. Волхв выдохнул – эти точно выжили, да так выжили, что догнали послушников и поблагодарили. Со всех сторон. Другой вопрос – зачем послушники их выслеживали настолько дотошно, что аж напали, зная, что один раз уже проиграли.

Олег покосился на Люсиль, та влезла в безразмерную рубаху и штаны, подпоясалась и сидит на ящике, поджав колени, глядит вдаль.

– Что-то часто тебя пытаются принести в жертву, – заметил он.

Люсиль вздрогнула и обернулась. В ясных глазах смирение и робость.

– Да… – протянула она.

– Может, все-таки расскажешь?

– Все дело в моей семье, – ответила она грустно.

– А что с ней не так? – оживился Савмак.

По лицу Люсиль прокатилась тень печали, она глубоко вздохнула, ресницы быстро запорхали в попытке смахнуть влагу, но одна капелька все же прорвала запруду и сверкающей дорожкой прокатилась по щеке. Люсиль смахнула непрошенную гостью и продолжила:

– Дело в том, что оба моих родителя – члены ордена. Об этом я узнала недавно, когда подслушала их разговор. Они говорили о могущественном артефакте – о Мече, который должен возвеличить орден над всем миром.

Савмак хмыкнул.

– Ну и замашки у вашего ордена, я скажу.

– Не у нашего, – поправила Люсиль, – а у их. Я должна была стать членом ордена, когда достигну двадцати лет, это как раз пару дней назад было.

Савмак не понял и переспросил:

– Посвящение в орден, что ли?

Люсиль покачала головой.

– Нет, – пояснила она, – достижение двадцати лет.