Лучше бы в холодильнике лежала.

— Ух-х-х, мать… — кое-как выдохнул я, хватая сразу несколько кусков колбасы зараз.

Я бы не удивился, если бы Олег удостоил меня презрительно-недовольного взгляда или выдал что-то едкое — но он только едва заметно кивнул.

— Ничего, Антон. Нормально. Помянем. Мне нельзя — а ты давай, если душа лежит. Значит, так оно и нужно.

Значит, нужно. Я отправил в рот немного картошки и снова выпил — на этот раз как положено, из рюмки. Не чокаясь — все равно было не с кем.

— Не гони. — Олег мрачным взглядом проводил бутылку, которую я поставил рядом — чтобы не тянуться далеко. — Я этой гадости столько выпил в свое время — не сосчитаешь… Так что знаю.

Интересно… Впрочем, с чего я взял, что Олег всегда был убежденным трезвенником.

— Да ничего. — Я попытался выдавить что-то вроде улыбки. — Жить буду.

— Да куда денешься, — отозвался Олег. — Тебе сейчас помирать уж никак нельзя. Никоим образом.

— Иногда мысли проскакивают. — Я налил еще рюмку. — Что нафиг бы это все… Я же не нанимался за каждым следить!

Запоздалая обида рванулась наружу криком — и тут же стихла. А вот желание выговориться никуда не делась. Напиться и пожалеть себя заплетающимся от водки языком. Поплакаться в жилетку, в конце концов. Только не Кате. И не по-отечески мудрому Гримниру-Романову — в его присутствии я бы не стал ныть даже за все оставшиеся осколки «Светоча» и подробную инструкцию по их сборке воедино. И не Рагнару, не Вигдис… и не Одхану.

А вот Олегу — в самый раз.

— За каждым и не уследишь, — сказал он. — У тебя свои задачи. Отвлечешься — все, хана… Я тебя — если что — не виню.

— А как тогда? — буркнул я. — Ни шагу назад, в штыки — и бегом на пулеметы, кто-то да добежит?

— Бывает и такое, Антон. — Олег ответил на риторический вопрос с каменным лицом. — Думаешь, почему у нас мужики уже в тридцать пять все седые?

У нас… У них.

— А генералы? — наугад бросил я.

— А генералы — это совсем другую голову иметь надо. Не каждый потянет. — Олег строго сдвинул брови. — Но жалеть — не буду. Не раскисать!

— Так точно не раскисать, товарищ командир. — Я изобразил корявое воинское приветствие. — А то генералом не буду!

— К пустой голове руку не прикладывают, — усмехнулся Олег. — А в целом-то как там обстановка?

— Кр-р-райне паршивая, если честно. — Я наполнил очередную рюмку. — Но мы не сдаемся. Мы стараемся.

— И мы победим?

— А знаешь — мы можем. — Я на мгновение задумался. — Шансы есть всегда.

Пусть даже исчезающе крохотные. Сивый лишил меня армии и союзников. Его войско насчитывает несколько тысяч человек, из которых сотни две или больше — высокоуровневые игроки, ветераны «Гардарики». Может быть, с самого альфа-тестирования. Они уже подмяли под себя всю Империю.

Но до Прашны из них добрались лишь немногие. Я вырвался вперед на целых четыре осколка. И мои враги понятия не имеют, куда я исчез. Я уже врос в этот мир — а заодно и в остальные восемь Миров Иггдрасиля. Адаптировался, пустил корни. А мой враг еще только привыкает к тому, что «Гардарика» не принимает чужих правил и всегда находит способ сыграть по своим.

Сивый опытнее меня, его воля наверняка перемалывала и куда более серьезных противников, чем какой-то там писака-неудачник. Нам обоим приходится проводить в вирте немало часов… но мое тело — реально, а не игровое — в полтора раза моложе. И мне не приходится тащить на себе еще и руководство огромной корпорацией — а его мозг перегружен на тысячу процентов. Как знать — может быть, вирт-синдром трамбует Сивого чем-то похлеще моих головных болей или крови из носа.

А это в сложившихся обстоятельствах не так уж и мало.

— Тогда — за шансы. — Олег отсалютовал мне кулаком и пододвинул сковородку с картошкой. — Ты закусывай. Чую, сидеть нам с тобой еще долго.

В кабинете было темно. Кто-то погасил свет — наверняка часа через три после официального окончания рабочего дня. Или Света, или кто-то из безопасников. Видимо, решили, что погрузившемуся в вирт с самого обеда председателю совета директоров нет никакой пользы от работающих вхолостую ламп.

Почему бы и нет. Тоже экономия — хоть энергосберегающие системы почти ничего и не жрут…

Павел Викторович нащупал над ухом крохотную горошину беспроводной гарнитуры, и компьютер на столе тут же ожил, поприветствовав владельца тусклым светом монитора, на котором застыло меню внешнего интерфейса.

«Гардарика». Вещь в себе. Гениальное творение Алекса Романова, спрятавшего внутри ключик к бессмертию. Но чтобы добраться до него, сначала придется отыскать десять других ключиков. Как в старой сказке: смерть Кощея — в игле, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц… еще где-то — и так далее.

А сам Кощей таки стал Бессмертным, удрав туда, куда власть Павла Викторовича уже не дотягивалась. И не помогала ни навороченная система, обеспечивающая стабильное погружение в виртуальную реальность, ни прикормленные кланы из десятков высокоуровневых мордоворотов, ни почти неограниченный запас внутриигровой валюты, ни даже доступ к тайным схронам, куда ветераны «Гардарики» стаскивали драгоценные артефакты еще с самого альфа-теста.

Игроки прокачивались, кланы обретали могущество, побеждали целые армии, скидывали древние династии местячковых правителей — а мир продолжал жить. Приспосабливался, прогибался, ломался и снова восстанавливался, упорно отказываясь принимать навязанную извне волю.

Он умел ждать. И дождался, радушно распахнув свои объятия пришедшему из ниоткуда конунгу по прозвищу Сивый. Целая бригада аналитиков до сих пор только и могла, что разводить руками — ничего похожего на внятное объяснение они так и не придумали. Но факты говорили сами за себя: что-то реально изменилось, только когда Павел Викторович отложил дела корпорации и лично нырнул в вирт, чтобы возглавить команду игроков, которую собирали ему безопасники с самого релиза два с лишним года назад. Когда прошел — пусть и с топовыми «паровозами» — путь от первоуровневого дохляка до кланлида.

Когда своими руками снес голову Ульвару по прозвищу Черного Копье и пообещал северянам спасение от наступающих холодов и безбедную спокойную жизнь на землях Империи. Когда провел армаду из нескольких сотен кораблей через бушующие ледяные волны, каждый теряя драккары среди льдов. Когда победил армию Императора и за неделю захватил столицу. Когда сломил волю горделивых мятежных баронов, заставив их склониться перед новым владыкой.

Когда в первый раз коснулся холодных, как лед, древних осколков — и решил больше никогда не выпускать их из рук.

Только тогда — и только так. Ни яйцеголовые стратеги, ни их могучие программы, способные за пару секунд просчитать развитие событий на недели вперед, не смогли справиться с тем, что конунг Сивый сделал за какие-то полторы-две недели.