Многие русские яхтсмены приходят на Кефалонию ежегодно в середине августа целыми флотилиями по очень интересному и мистическому поводу. Яхтсмены называют свой поход «За чудесами». Согласно местной легенде, в день Успения Божьей Матери в храм к чудотворной иконе Панагия Федуса сползаются со всей округи ядовитые змейки со светлыми крестиками на головах. В этот период они не кусают и позволяют брать себя в руки. Считается, что, если змеи не появляются, это – плохая примета. Змейки не появлялись дважды: в 1939 году, в преддверии Второй мировой войны, и в 1953 году, перед самым страшным в этих краях землетрясением. Я был на Кефалонии несколько раз, но не заставал нужный период. Мой товарищ, яхтсмен Максим Спутай, неоднократно бывавший здесь, комментирует свои наблюдения так: «Да, змеек видел сам, лично, и не раз. Когда составлял маршрут, узнал, что они действительно приползают, не кусают. Я верил, но все же хотел сам лично увидеть, развеять остатки сомнений. Все оказалось правдой! С небольшими нюансами-неточностями. Змейки приползают не 14 августа, в канун Успения Божьей Матери, а за неделю до этой даты. Бывают дни, когда нет ни одной змейки, а случается, приползают сразу несколько особей. Еще одна неточность: змеи стекаются не в храм, а к руинам колокольни стоявшего на этом месте монастыря, разрушенного во время землетрясения. И уже от колокольни священнослужители забирают змеек и переносят к алтарю. Там они помещают их в баночку, чтобы защитить от фанатичных поклонников, люди разные приезжают. Одна из змеек обязательно участвует в службе. Епископ помещает ее на посох, по которому она ползает. А по окончании службы священники благословляют змейками всех желающих. Не знаю, что это за вид змеек и насколько они опасны в остальные дни, но то, что на головках у них четко виден крест, – абсолютная правда».

Следующим островом на пути эскадры Ушакова стал Санта Мавра (Лефкас). Французский гарнизон в 550 человек засел в крепости на горе. В этой части остров был отделен от материка каналом шириной в несколько сотен метров. Крепость была неприступной. Я вообще не припомню, чтобы фортификационные сооружения были иными. Неприступной крепость делают воины, их дух и стойкость, а иногда и отчаянность ситуации, в которой оказываются ее защитники. Обреченный будет сражаться до конца, не ожидая пощады. В этой связи очень показательны упреки Федора Ушакова в адрес коменданта крепости на Кефалонии французского полковника Ройе. Тот якобы не выполнил своего долга: вовремя не принял мер для укрепления острова, не сделал ни одного выстрела и не заклепал ни одной пушки. В отличие от Кефалонии, гарнизон на Санта Мавре намерен был защищаться до последней капли крови. Ушаков торопился на Корфу, но посчитал необходимым задержаться и помочь приступившему к осаде крепости отряду Сенявина.

Гарнизон и не думал сдаваться. Комендант Миолет готов был оставить крепость, если гарнизон отправят во Францию безо всяких дополнительных условий. Сенявин же отвечал, что примет капитуляцию, только если французы будут считаться военнопленными. На том разошлись, и бомбардировка продолжилась. Французы не были единственными противниками русских. У них появился еще один враг – коварный, беспринципный и необыкновенно жестокий даже по меркам того времени. Это был формальный союзник, вассал турецкого султана Али-паша Янинский. Он увещевал местных жителей сладкими речами, приводя их при этом в жуткий страх, и одновременно уговаривал французского коменданта сдать крепость ему. Янинский надеялся под шумок и вопреки султанским директивам присоединить к своим владениям и остров Святой Мавры. Одно его имя приводило в трепет не только местных жителей, но и жителей восточной части Адриатики – сербов, черногорцев и греков. От человека, отправившего на тот свет своих братьев ради наследства, можно было ожидать всего. Местные старшины пришли в ужас от предложений Али-паши и тут же поведали о его происках русскому командованию. Ушаков понимал всю опасность положения и поспешил форсировать события. Он написал письмо коменданту крепости, в котором еще раз предложил сдаться и пообещал не пощадить в случае отказа.

На этот раз Миолет решил не испытывать судьбу. После непрерывной девятидневной бомбардировки крепости 3 ноября французский гарнизон сдался. Объединенной эскадре потребовалось чуть больше месяца, чтобы овладеть четырьмя островами, пленить 1300 французов, захватить более 200 пушек разного калибра. Уходя дальше на север в сторону Корфу, Ушаков оставлял на захваченных островах небольшие гарнизоны. Они пополнялись добровольцами из числа местного населения и управлялись старейшими жителями. В тот же момент Ушаков получил сообщение, что Али-паша Янинский захватил город Превезу. Это был крик о помощи греков Парги в ответ на резню, устроенную албанцами в Превезе. Ситуация осложнялась тем, что в городе был пленен русский консул Ламброс. Ушаков оказался в затруднении. С одной стороны, Али-паша считался формальным союзником и был обязан предоставить войска объединенным русско-турецким силам. С другой стороны, он не только уклонялся от этой повинности, но и готов был идти на открытое противостояние с русскими. Спасая жителей Парги, Ушаков мог попасть в немилость к Павлу: он был ограничен в своих действиях лишь Ионическими островами и нарушал свои полномочия. Вмешательство во внутренние дела Османской империи едва ли привело бы в восторг и Константинополь.