О да! Да будет так!

Чтобы сразиться с ним. Выйти один на один. Избавить от нечисти свой родной город.

Ммм, звучит как музыка…

Другого шанса больше не будет. Предстоящая встреча действительно будет последний. Для обоих.

80

— Этого следовало ожидать.

Когда Гарри вышел из своего убежища он оказался в его логове. Уже знакомые деревянные стены из бревен, длинные белые свечи в черных изогнутых подсвечниках на них. С них все также стекал воск и капал на деревянный коричневый пол, оставляя следы. Следов разрухи, что устроил Гарри, спасая еще тогда живого Майерса, не было. Башня восстановилась. Однако знаменитые полотна отсутствовали. И без них темный зал, тускло освещаемый свечами, казался мрачнее, чем в прошлый раз.

Он сидел по центру в шикарном кожаном белом кресле. В левой руке он держал золотой поднос, на котором лежала гроздь черного винограда. В правой он держал золотую вилку, которой деликатно и демонстративно, не понятно для кого, подцеплял каждую виноградинку, и медленно закидывал себе в рот. Острые белые зубы также медленно пережевывали их, разбрызгивая сок.

— Ну вот, Гарри! — оживился он, завидев гостя. — Я к чему это, собственно говоря, все затеял то. Пришлось ждать тебя, пока ты не покинешь свою лечебницу. Не возражаешь, если ты побудешь у меня, а не у себя дома? В прошлый раз гостеприимство у меня не задалось.

— Да уж, пожалуйста. Тебе надо исправляться, — ответил Гарри и направился к нему.

— У-у-у, — замотал он головой и показал на Гарри вилкой словно указкой. — Погоди. Не торопись.

Ноги Гарри замерли, будто вросли в пол. Он скривился, пытаясь высвободится, но попытки остались безуспешными.

— Я бы предложил тебе сесть, но, видишь ли, не горю таким желанием. Ммм, обожаю виноград. Особенно черный.

— Полно тебе. Где же твое любезное гостеприимство? — спросил Гарри, все еще пытаясь пошевелить ногами.

Он проигнорировал вопрос и положил в рот очередную виноградину.

— Признаться честно, ты хорошенько потрепал мне нервы. Я даже…

— Тебе то? Нервы? Я тебя поздравляю! — перебил его Гарри. — Ведь ты привел к себе в гости специалиста в этом вопросе. Я ведь психо…

Он взмахнул вилкой и рот Гарри резко закрылся. Да так, что он прикусил язык. Зубы стиснулись настолько, что готовы были треснуть. Гарри хотел закричать, но смог лишь через зажатый рот издать стон. Изо рта по подбородку потекла струйка крови. Прикусил он себе язык на славу.

— Коль уж ты в гостях, изволь соблюдать правила приличия. И тогда я отвечу тем же. Кивни, если понял.

Гневно сверкая глазами Гарри кивнул.

— Ага. Твой гнев мне как раз и нужен. Будешь вкуснее.

Он положил вилку на поднос, оставив на нем несколько недоеденных виноградинок. Поднос растворился в воздухе. Он подался вперед и встал из кресла. Несколько висящих на стенах свечей погасли. В зале стало еще темнее.

— Впервые за долгое время мне надоел свой же артистизм, — он раскинул в сторону руки и сделал шаг в сторону Гарри. — Хоть я и не особо напрягался.

— Бне покаалась наоорот… — процидил Гарри.

— Что? Ах да, — он взмахнул рукой, но Гарри опередил и самостоятельно раскрыл стиснутый рот.

Он поправил свой белый пиджак и устало вздохнул.

— И как тебе это удалось?

— Прокачался в своей лечебнице, — ответил Гарри и вытер кровь с подбородка. — Научился менее заметно противостоять тебе. Без ярких вспышек.

— «От красоты твоей возгордилось сердце твое, от тщеславия твоего ты погубил мудрость твою»,21 — с наигранным выражением процитировал он древнее писание.

— Сомневаюсь, что тебя это волнует, — вставил Гарри и сделал шаг назад. Его тело было под собственным контролем.

— Ты прав, — всплеснул он руками. — Пожалуй перейдем к делу.

— К делу?

Он устремился к Гарри так быстро, что тот едва успел отпрыгнуть в сторону. Когти прошли в сантиметре от его лица. Острые зубы клацнули рядом с его левым ухом. Гарри вновь ушел и врезался в стену.

— Ты чуть не погубил мое дитя! — прорычал он. — Раздавил других моих детей!

— Прости меня! — саркастически прокричал в ответ Гарри, хватая рукой стену, чтобы удержать равновесие и не упасть.

Стена выскользнула из его рук и накрыла его.

— Да. Это прекрасно. Как раз хотел тебе показать, чтобы ты оценил, — восторженно воскликнул он, искусно сменив яростное рычание на громкий возглас.

Гарри рывками смахнул с себя стену, которая на деле оказалось темной тканью, закрывавшей огромное полотно. Перед ним раскинулся его родной Фликер-Хилл, жители которого в ужасе метались из стороны в сторону и кричали. Гарри слышал их крики.

81

— Мне пришла в голову идея нарисовать твой прекрасный город взамен уничтоженного тобой триптиха Иеронима Босха. И знаешь, думаю, у меня не плохо получилось. Гляди.

Гарри поднялся с пола, не отрывая взгляда от огромной картины, висевшей в зале башни. Свечи на стенах, которые вот-вот должны были потухнуть и погрузить зал в темноту, разгорелись с новой силой, гораздо ярче, чем прежде.

— Вот Саманта, Билл, брат Билла, Мортимер. Кстати, у Мортимера действительно был сменщик. Мы с ним по-дружески договорились. Так…Вот это отец и дедушка той приемной девицы. Узнаешь? О, прости. Ты же их не успел почувствовать. Так…а это…пффф. Их уже не помню. Слабые были. Быстро впитались. Даже кислинку не почувствовал. А это…

— Хватит! — оборвал его Гарри. — Ты поел их всех. Разве ты не насытился?

— Нет. Смотри дальше. Вот твой дружок комиссар Стоун, его замечательная супруга и прекрасные дочки. Ох, малышка Мира. Ты будешь самой сладкой из семейства. Так, что дальше…Ага, вот старина Мэтт и Эйвери из твоей любимой школы. Так…по учительнице физики Рейдфорт ты навряд ли будешь скучать. Ооо! Ну конечно! Очаровательная Сабина Сайбер, к которой ты явно не равнодушен… И еще многие, многие и многие…

Называя каждого, он показывал своим безобразным когтем на полотно, где появлялись, то исчезали тени, похожие на лица, метавшиеся по изображению серого и мрачного Фликер-Хилл.

— Ты уже вдоволь насладился сотнями, если не больше. Они тебе не нужны, — отреагировал Гарри, стараясь не смотреть на картину.

— Горааааааааааздо больше, мой сладкий.

— На этом все. Оставь мой город и его души в покое. Отступи. Вернись туда, откуда пришел.

— Но, Гарри Балдер. Я ведь еще не закончил.

Его губы неестественно вытянулись чуть ли не до самых ушей, обнажив острые белые зубы.

— Что еще нужно тебе?

— Если бы не твое вмешательство, то я возможно поступил бы так, как ты и сказал, — он хлопнул в ладоши и принялся жадно их потирать. — Но теперь я заберу весь город, без остатка. Каждого. И