Илона и Пятрас поженились в 1980 году. Я купила им кооперативную квартиру на Богатырском проспекте, чтобы облегчить быт: любовь не любит тесноты и дрязг. Всегда хотела, чтобы у моей дочери все было хорошо, знала, что бытовая неустроенность плохо влияет на отношения. Слишком хорошо сама помнила свои путешествия по коммунальным квартирам в начале семейной жизни с Броневицким, ночи на раскладушке в квартире его родителей. Препятствия подобного плана вносят сумятицу в чувства, так что для дочери пыталась сделать все, чтобы устранить препятствия подобного рода. Но квартира не спасла их отношения, они были очень разными, даже невзирая на рождение Стаса в августе 1981 года, разошлись, когда Стасу было 4 месяца. Может, разница в возрасте в 10 лет сыграла свою роль, может, что-то еще… Серьезный спор у Илоны с Пятрасом был сразу после рождения Стаса: он хотел назвать сына Наполеонасом, но мне удалось убедить его, что имя Станислав будет звучать лучше. Это имя моего папы, и то, что внук носит его, для меня большое счастье.

Когда Илона расставалась с отцом Стасика, я пыталась её поддержать, хотя понимала, что она сильный человек и сможет справиться сама. После расставания с Герулисом Илона быстро пришла в себя, потому что маленький сын не дал возможности погрузиться в долгие переживания. Так получилось, что он родился болезненным, в роддоме, в «снегиревке», его заразили кишечной палочкой. Долго лежал в больнице, никак не удавалось его вытащить из всего этого. Но Господь послал нам чудесного врача, до сих пор помню её имя – Нина Ивановна Козлова, реаниматор. Она его спасла, и такой это для нас стало важной победой, что этот человек до сих пор присутствует в жизни Стаса, ходит на его концерты, они общаются. Она его очень любит, как сына. Когда он выздоровел, радость была необыкновенная, и все заморочки со здоровьем, что бывают у маленьких детишек, уже не казались чем-то страшным.

После окончания Театрального института Илона поступила в театр БУФФ, где познакомилась с музыкантом Юрием Быстровым. Позднее Юрий пришел в мой ансамбль музыкантом, он был прекрасным аранжировщиком и пианистом. В это время Илона носила под сердцем Эрику, так новая семья и творчество слились воедино. После родов у нее случилась депрессия, и как-то все было не очень хорошо. Я знала на собственном опыте, что период это трудный и надо делать все, чтобы вытащить дочь из этого состояния. Жалеть человека в такой ситуации бесполезно, и я ей сказала: «Значит так, ты разучиваешь две-три песни для выступления, худеешь на 20 килограмм и едешь со мной на гастроли». Наверное, я была довольно убедительна, дочь взяла себя в руки и выполнила программу по максимуму, мы поехали на гастроли, где отработали по полной. Спустя годы Илона говорила в каких-то интервью, что два года в моем ансамбле дали ей больше, чем институт и БУФФ, вместе взятые. Оно и понятно, работа с моим коллективом была выстроена четко, мы знали, чего хотели, и имели прекрасные возможности, а для Илоны было важно «повариться» в реальном коллективе, погрузиться полностью в живой музыкальный процесс, для любого музыканта это лучшая школа. Правда, спустя два года Илона решила, что в Москве у нее больше перспектив, и увлекла за собой Юрия Быстрова – на тот момент руководителя моего ансамбля и пианиста.

Дочь и внуки. 1986 год.

В истории со вторым браком Илоны меня радовало то, что Быстров и Стасик нашли общий язык, точнее сказать, что Стасик очень привязался к отчиму, даже считал его своим отцом, про Пятраса ничего не знал, ведь тот уехал к себе в Литву и не проявлял вообще никакого интереса к сыну. Они не общались, знакомство состоялось лишь много лет спустя, по моей инициативе, когда Стас уже был взрослым. Но душевного продолжения у их знакомства не было, ведь у Стаса к Пятрасу никаких сыновьих чувств быть не могло, хотя сейчас он ему помогает, так как Пятрас живет очень плохо.

В детстве Стас много времени проводил со мной, ведь Илона хотела не только семейного счастья, для неё была важна творческая реализация, а Стасик с 3 лет жил со мной на 5-й Советской, и не только жил, но и часто ездил на гастроли, ему это нравилось. У меня была песня «Мужчина, которого я люблю». И мы придумали такой ход: сначала я пою её как будто бы о любимом человеке, а в конце, на словах «Но, что бы ни случилось, я все стерплю от этого мужчины, которого люблю» выбегал на сцену маленький Стас, в костюмчике, как у ансамблистов, с букетом цветов и давал интервью публике. «Кого ты любишь?» – «Стиви Уандера», и пел: «Ай джяс ко-о ту сей ай ла-авью». Шустрый был.

В остальное время он развлекался: играл с нашими музыкантами в разные игры, домино или что-то подобное, иногда шалил, прятал фишки, и никто не мог их найти. Иногда его «шалости» практически доводили меня до сердечного приступа, – в Биробиджане он залез на крышу высотки, пришлось вызывать пожарную бригаду, чтобы снять его оттуда. В ансамбле у нас работала Лена Амосова, мы назначили её «Мэри Поппинс», она приглядывала за Стасиком.

Концерт в Челябинске. Февраль, 1986 год.

В 7 лет у моего внука началась новая жизнь: он поступил в музыкально-хоровое училище им. Глинки. Был на хорошем счету, несколько раз даже ездил вместе с училищем в Германию, на гастроли. Я была спокойна: Стас был под присмотром и в хороших «музыкальных» руках. Приезжая с гастролей, всегда тщательно просматривала его дневник, ставила подпись, где полагалось. С учительницей Стасика мы постоянно держали связь: даже уезжая на гастроли, просила держать меня в курсе всех его дел, мне звонили из училища в любой город, если ситуация того требовала. Во время наших не столь продолжительных, как хотелось бы, встреч с удовольствием помогала ему заниматься немецким языком, он быстро понял, что от меня в этом может быть существенная помощь, и всячески этим пользовался.

Проучившись в музыкальном училище с 1 по 6 класс, Стасик вдруг сказал, что больше не хочет заниматься музыкой. Тогда мы нашли ему одну из лучших гимназий Санкт-Петербурга – академическую гимназию № 56, где он и проучился с 7 по 9 класс. Лишь спустя несколько лет к нему вернулся интерес к музыке, и мы решили закрепить его, пригласив учительницу, которая занималась со Стасом два раза в неделю. Эти уроки не прошли даром, музыка прочно вошла в круг его интересов, хотя было ясно, что его интересовала не столько советская эстрада, сколько западные исполнители. Довольно рано стало понятно, что он очень хорошо поет, в детстве выступал в хоре мальчиков, и они даже в Гамбурге записали диск, который до сих пор хранится у нас как семейная реликвия. Будучи подростком, Стас всерьез увлекся песенными композициями групп «Гражданская оборона», «Волосатое стекло», потом был период увлечения музыкой в стиле RNB, но параллельно еще пел русскую народную музыку, и у него хорошо получалось.