Кира видела только после колледжа, когда он тянул меня наверх, заставляя бросить все дела, и отвлекал от проблем, ненадолго увлекая в мир нежности и сладости, давая глоток новых сил, чтобы продержаться еще сутки.

К сожалению, отчиму лучше не становилось.

Скоро позвонили из лаборатории.

— Вещества было мало, они не смогли выявить отравляющий элемент, — устало поделился он новостями. — Но проверка по самым распространенным маркерам дала отрицательный результат.

— А кофе? Почему мы кофе не отдали на анализ? — разволновалась я.

— Кофе… Да. Давай попробуем еще и его…

Сергей все чаще отключался, терял внимание и все больше спал. Лихорадка стала уже привычным фоном, но от госпитализации он отказывался.

— От чего ты будешь меня лечить, если не можешь поставить диагноз? — отмахивался он от врача.

Но тут уже настояла я.

— Вам нужен диализ. Если сдать анализ крови, может получится определить, чем она вас травила?

— Диализ? Ты права. Я могу лечь на обследование и найти то, что меня отравляет.

Уже через день, под возмущение мачехи, мы с Кириллом провожали Сергея в больницу. Врач приехал на скорой и обещал сообщить о состоянии отчима сразу же, как только его определят в палату и назначат врача.

— С ним все будет хорошо, — тихо проговаривала я, сжимая руку Кира.

Он крепко обнял меня и потянул с мороза в дом.

— Спасибо тебе.

— За что? — удивилась я.

— За отца…

— Прекрати. Любой бы помог…

— Нет, Вита, большинство бы отвернулись. Но не ты.

Мы настолько закрылись с Киром от всего, что не сразу заметили, что Мари свалила из дома. Только в какой-то момент, Кир обратил внимание, что гостиной что-то не так. Мы с ним постоянно торчали на чердаке, изредка спускаясь в кухню, чтобы поесть. А в этот раз зашли в гостиную, чтобы выбрать фильм и снова закрыться наверху.

Но Кир с удивлением осматривал гостиную, в попытках понять, что изменилось.

— Аукционных картин нет, — заметила я.

Братец сразу подбежал к бару, где между стенок был спрятан семейный сейф. Тот был пуст. Только какие-то документы отчима, но ни денег, ни ценных бумаг, ни драгоценностей.

Не сговариваясь, мы помчались наверх, чтобы обнаружить выпотрошенную комнату мачехи и отчима. Она вывезла всё более-менее ценное из дома и, судя по пустому гардеробу, смылась сама.

— Где она может быть?

Кир усмехнулся, доставая телефон и набирая номер:

— Кости? Как жизнь? Скажи, ваша семья на днях случайно не пополнилась? А!.. Да? Ты свалил из дома? — Кир засмеялся, когда я всю ситуацию находила ужасной. — Нет, к счастью отец еще держится, Машка еще не скоро станет вдовой. Но надеюсь, очень быстро станет разведенкой… Ну, бывай. Да, увидимся.

Меня затрясло. Побег мачехи, и никуда-нибудь, а именно к Андрею, все же признание вины.

— Нам надо к Сергею.

— Он на закрытом лечении, ты же знаешь.

— Они обязаны дать нам поговорить! Ты его сын. Единственный! Пожалуйста. Нам надо с ним поговорить.

* * *

К Сергею нас не пустили. Он лежал в специальном боксе, отсеченный от внешней среды. Сначала нас провели к лечащему врачу. Так как Кир был кровным родственником, а я формально приемной дочерью, врач согласился поговорить с нами обоими.

— У нас нет разрешения от господина Бражникова привлекать правоохранительные органы, но налицо радиоактивное отравление.

Я ахнула, тут же зажимая рот руками. Какая же расчетливая, мерзкая тварь, эта Машка! Ведь никому бы в голову не пришло от чего усыхает Сергей, если бы я не заподозрила, что это отравление.

— Мы не знаем, каким путем изотопы попали в организм, и вам стоит заказать проверку и чистку дома. Возможно это фонят стены, или другие строительные материалы.

— Мы проверим, — кивнул Кир. — А какие прогнозы по отцу?

Врач кивнул, возвращаясь к здоровью отчима.

— Пока мы выводим элементы из организма и проверяем повреждение внутренних органов. К счастью, он своевременно обратился за медицинской помощью, хотя мы и потеряли пару дней на выявление причины отравления. Пока с уверенностью могу сказать, что костный мозг не пострадал, трансплантация не потребуется. Но еще дней пять он останется под наблюдением.

— Мы можем с ним поговорить? — неуверенно попросила я.

— Внутрь вас пустить не могу, — сразу отрезал врач. — Но можете пообщаться через переговорное устройство.

И вот мы стоим напротив лежащего Сергея и через стекло разглядываем друг друга, не зная с каких новостей начать разговор.

— Как ты? — начал Кир.

— Лучше, Кирюх, уже лучше. Спасибо Виталине, — Сергей улыбнулся мне, и я не смогла сдержать слёз.

Кир сразу сграбастал меня и прижал к шее, заглушая всхлипывания.

— Я так понимаю, вы с новостями? Говори. Лучше, если я буду в курсе.

— Да, пап. Машка свалила к Синельникову.

Я оторвалась от Кира, чтобы видеть реакцию Сергея. Ведь прежде чем я ему сделаю предложение, я хочу быть уверена, что он справится с эмоциями.

Сергей принял новости спокойно. Покивал и улыбнулся.

- Этого следовало ожидать. Корона сейчас на нем, поэтому она и ставку делает на короля. Снова.

Они с Киром еще проговорили по делам. Сергей поручил ему какие-то рабочие моменты, дал указания по депозитам и расчету наемных работников, когда врач жестом показал, что разговор пора заканчивать.

— Сергей, — торопливо встряла я в разговор, — что насчет Мари? Вы будете выставлять обвинение?

— Отчим поморщился:

— Скорее подавать на развод. Нас уже давно ничего не связывает. Тогда давно просто обстоятельства… Я остался вдовцом, и она ходила утешить, или за утешением. Теперь я не верю тому, что она мне говорила.

— Пожалуйста, вы должны выдвинуть обвинения! Я хочу получить право на эксгумацию и выяснить, из-за чего умер мой отец. Теперь я знаю, что искать. Я найду, а она поплатится!

— Эксгумацию? — переспросил отчим. — Разве ты ее сама не можешь инициировать?

Я покачала головой:

— Судья выписывает разрешение, только если ведется расследование открытого дела. Для этого должно быть выдвинуто обвинение.

Сергей только вздохнул. Потом повернулся ко мне и прошептал:

— Я подумаю. Вернусь домой — решим.

И я поняла, что мы снова в гонке за выживание.

Что ж, если я хочу воздать всем по заслугам, значит должна чем-то поступиться. Что захочет от меня Сергей?