Вспомнив о своем обещании главному редактору, я достал телефон. Сигнал бы очень слабым, но я был на связи.

Это было своего рода прощание, отправленное в текстовом виде. И здесь было куда больше лукавства, благородной лжи, чем правды. Как Шацкий, интересно, представлял себе это? Я встречу Кота, схвачу его и буду ему напоминать давнюю историю с аспирантом у дверей Судостроительного института? Или, может, извинюсь за главреда, который тогда его шуганул? Не знаю.

Но не написать Шацкому я не мог. Он, правда, многое сделал, чтобы я оказался здесь: мне исправно приходили «командировочные» на карту. За это я был ему искренне благодарен.

«Спасибо», – пиликнул мой телефон.

Как хорошо, что там не было никаких эмоций и требований! Сдержанно и коротко. Это «спасибо» словно подстегнуло меня.

А знаете что? Я зашел так далеко, что теперь уже пути назад не было. И по большому счету я готов был положиться на судьбу. Встречу завтра Хранителя или нет, это в любом случае будет конец моего пути. Финальная точка. Если в этой деревне я не найду ничего, я просто прекращу поиски. Я вернусь туда, где я должен быть. К жене и своему ребенку. И тогда проживу с ним еще одну жизнь. Я вообще не буду кричать на него, я не буду его ругать, ведь он очень смышленый малыш, он и так все понимает. Он любит и хочет учиться. Он будет расти крепким и здоровым, радовать нас с Вероникой и своих дедушек и бабушку.

А как же тот Максим, мой сын, которого я уже почти не помнил?

Если завтра я не верну его, значит, это было просто наваждение и никакого ребенка не существовало. Вот так.

Выплеснув остатки уже остывшей воды из кружки в раковину, я пошел спать, думая, что опять буду ворочаться всю ночь. Но я заснул практически сразу, и на этот раз она пролетела как одно мгновение.

● ● ●

Я проснулся от того,что кто-то тряс меня за плечо. В неясной рассветной мгле я увидел склонившееся надо мной страшное лицо. В ужасе я отпрянул, пару секунд просто не понимая, где я нахожусь. Наконец сознание вернулось ко мне, и я понял, что надо мной склонился Сероп, мой проводник. Я настолько крепко спал, что не слышал, как он вошел, отворив скрипучую дверь:

– Друг, вставай! – говорил он отчего-то полушепотом.

– Да, да, Сероп, – я резко поднялся и сел на постели. – Уже выходим? Сколько сейчас времени?

– Надо ходить гора! – ответил он мне вполголоса.

– Я понял, минуту. Дай мне минуту.

Я поднялся с топчана и, шатаясь, побрел на кухню, где плеснул себе пару раз в лицо холодной водой из умывальника. Здесь я заметил, что стол был накрыт. Из-под крышки сковороды доносился запах чего-то вкусного. В кружках дымился заваренный чай. А на полке у стены распространяла вокруг мягкий свет старенькая масляная лампа. Сероп пришел уже давно и приготовил завтрак.

Теперь он вошел за мной на кухню:

– Надо есть, друг.

– Спасибо, – я вытирал лицо тыльной стороной ладоней, смахивая капли на пол.

Он отодвинул табурет и присел за стол, открывая крышку сковороды. Я также расположился рядом. Мы съели по полпорции жареного мяса с каким-то корнеплодом, по вкусу отдаленно напоминающим картофель, но более сладким. Что это было, не знаю, но оказалось чертовски вкусным. Затем мы пили душистый травяной чай с лепешкой, которую проводник также разломил пополам.

Позавтракав, мы убрали за собой, Сероп достал телефон, позвонил кому-то, и когда мы вышли во двор, то за забором нас уже ждал видавший виды пикап, за рулем которого сидел мой вчерашний знакомец Ахмед.

Сероп сел вперед. Я влез на заднее сиденье, поставив рядом с собой рюкзак, и мы двинулись в путь. Мы ехали минут сорок по грунтовой, каменистой дороге. Большой Арарат был все ближе, и в итоге он надвинулся на нас, закрывая полнеба. Вершина казалась совсем близко, однако это был оптический обман – высота горы уходила за пять тысяч метров.

Вскоре мы прибыли в базовый лагерь. Здесь были натянуты палатки, в которых шла бойкая торговля провизией и снаряжением. Среди палаток бродили иностранцы. Мы вышли из машины.

– Ахмед еди домой, сто процента! – напомнил мне проводник.

Я согласно кивнул и отсчитал оставшуюся «мафии» долю, как было оговорено. Меня доставили к подножию, дали проводника, да еще и снабдили снаряжением. Прямо «все включено»!

Пару купюр Ахмед протянул моему проводнику, остальные сунул в карман и, подойдя ко мне, обнял как брата. Душевные люди. Или мне просто повезло.

Затем курдский «мафиози» сел в свою машину и укатил. А мы двинулись по базовому лагерю, пока не поравнялись с палаткой, где сидел молодой парнишка в потертой синей куртке и солнцезащитных очках. Сероп что-то сказал ему, и он с готовностью вскочил и пошел за палатку, куда следом направились и мы. Здесь у небольшого столбика были привязаны две лошади.

Точнее, один был конь светло-гнедой масти, а другая, соловая, лошадка с красивой светлой гривой. Оба скакуна были достаточно высокими, с крепкими мускулистыми ногами и лоснящимися на солнце крупами. Они были оседланы, и позади на них была навьючена часть поклажи, которую, видимо, Сероп попросил паренька приготовить заранее. Эти вещи могли пригодиться нам при восхождении. В частности, я заметил лыжные палки. Проводник подошел к лошадям и положил руку на морду каждой из них. Они склонили головы. Наверное, он был их хозяин.

В это время парнишка забрал у меня из рук рюкзак и привязал его к седлу ретивого жеребца. Сероп практически сразу ловко вскочил на него и жестом пригласил меня последовать его примеру. Но мой уровень верховой езды находился настолько ниже стремени, что я даже не мог попасть в него ногой, не говоря уже о том, чтобы взобраться в седло. Заметив мои забавные попытки это сделать, толмач кивнул помощнику, и тот направил мою ногу, а затем подтолкнул вверх. Со второго раза у меня получилось подняться в седло. Лошадь, чувствуя неопытного ездока, поводила ноздрями и фыркала, но паренек быстро ее успокоил, шепнув что-то на ухо и погладив по морде. Поводья он привязал к седлу впереди идущего коня, понимая, что мне их лучше не доверять. Сероп между тем махнул ему на прощание рукой, и мы тронулись в путь.

Мы неспешно поднимались по каменистой насыпи около двух часов. За это время мы обогнали пешие группы, которые шли, опираясь на палки, и провожали нас с легкой завистью. Солнце поднялось над горизонтом, и мне стало невыносимо жарко. Куртку я снял и обвязал вокруг пояса, но штаны тоже парили изрядно, хотя я надеялся, что вскоре станет прохладнее. Я перестал нервничать и несколько раз благодарно похлопал свою лошадь по крупу. Она шла точно в шаг за конем моего проводника. Мы преодолели не меньше шести-семи километров, пока, наконец, подъем не стал совсем крутым.

Здесь Сероп спрыгнул со своего транспортного средства и поспешил ко мне, чтобы помочь спуститься на землю. Я отстранил его и спрыгнул вниз, неловко при этом подвернув ногу.