– Мне необходимо поговорить с вами о вашей сестре!

– Не понимаю, о ком вы!

Тамара Никитична старательно делала вид, что действительно не понимает, о ком идет речь. К тому же стояла на пороге, загораживая собой проход в квартиру. И отступать явно не собиралась. Ну что же! Не хочет сама говорить, за нее скажет Мариша!

– Не притворяйтесь! Вы сами рассказывали мне, что ваша бабушка по отцовской линии передала драгоценности – медальон и печатку – именно вам, а не другой своей внучке.

– Ну да, но… Но я не знакома с этой особой.

– Имя Натали Горышкина вам ничего не говорит?

– Вероятно, какая-то однофамилица? – притворилась наивной дурочкой Тамара Никитична. – Говорите, Натали? И она тоже Горышкина? М-м-м… Интересно, возможно, она нам родня? Наверное, родня, но весьма дальняя.

И тут же она великолепно разыграла озарение и, хлопнув себя по лбу, воскликнула:

– О боже! Так вы говорите про мою сестру? А я-то думаю: какая такая Горышкина? Значит, она Натали? Впервые слышу!

– А у меня другие сведения на этот счет. Вы очень хорошо знаете саму Горышкину, а также ее мужа Игоря и брата Марата.

Вот теперь Тамару Никитичну проняло по-настоящему. Она даже не побледнела, она буквально позеленела от ужаса. Но если Мариша ожидала, что женщина упадет в обморок или закатит истерику, то она ошибалась. В серьезных ситуациях Тамара Никитична не позволяла себе распускаться. И сейчас, взяв Маришу под руку, она сухо, но твердо произнесла:

– Пройдемте в мою опочивальню, дорогая. Поверьте, тот разговор, который нам с вами предстоит, он не для чужих ушей.

Прошли они, правда, на кухню. Но Мариша не была внакладе.

Что же, по крайней мере одного Мариша добилась. Тамара Никитична пригласила ее в квартиру. И не просто пригласила, а заварила и разлила по чашкам крепкий, хорошо заваренный чай и, любезно придвинув одну из чашек поближе к Марише, спросила:

– Вы любите с молоком или сахаром?

– И с молоком, и с сахаром, а если есть конфеты, то и их давайте. С утра ношусь, позавтракать не успела. В кафе чашку пустого кофе выпила, поэтому сейчас съем все, что вы мне дадите!

Тамара Никитична ничего не сказала в ответ на это. И уже одно это говорило о степени ее потрясения. В другой раз она бы не преминула прочесть Марише лекцию о том, как должно вести себя в чужом доме. По мнению Тамары Никитичны, приличное поведение заключалось в том, что воспитанная женщина лучше умрет с голоду, чем станет есть что-либо в гостях. И тем более просить о том, чтобы ее покормили!

Но сегодня с Тамарой Никитичной явно творилось что-то неладное, потому что она машинально протянула руку к плите, взяла с нее сковороду с котлетами и поставила перед Маришей. Вот так, целиком, без тарелки и даже без вилки и ножа!

– Угощайтесь. Надеюсь, что котлеты удались. Наша кухарка Рита сама крутит фарш. Ни я, ни мой муж, ни дети не употребляем в пищу ту гадость, которая продается в магазинах!

Марише самой пришлось взять себе и тарелку, и нож с вилкой. Тамара Никитична совершенно перестала замечать то, что ее окружало.

– Я действительно уже очень давно не видела Натали, – внезапно произнесла женщина, по-прежнему не глядя на Маришу. – И если бы не эта история с моими пропавшими драгоценностями, я бы вообще предпочла никогда не вспоминать об этих людях.

– О ком вы говорите?

– О Натали и ее брате – Марате. Вот уж два сапога – парочка! Брат с сестрицей стоят друг друга!

– Что вы говорите! – возмутилась Мариша. – Марат – уголовник. А Натали – порядочная женщина, она работает в му…

Но договорить Марише не удалось. Тамара Никитична перебила ее, воскликнув:

– Порядочная сука она! Скажи вы это, вот это было бы верно! И я бы с вами тут же согласилась!

Мариша оторопела. Она впервые услышала, как Тамара Никитична ругается. Раньше у Мариши было ощущение, что эта женщина вообще понятия не имеет, что такое грубые слова. Однако оказалось, что очень даже имеет. И даже не просто имеет, но и вовсю ими пользуется при случае.

– Что брат, что сестра – одна сатана! Своими выходками они довели родителей до могилы. Конечно, Натали всегда действовала исподтишка, а все шишки доставались Марату. Но можете мне поверить, эта особа из тех, про кого говорят: в тихом омуте – черти водятся.

Мариша молчала. Она еще не решилась открыть все карты и сказать, что Натали мертва. Вряд ли Тамара Никитична будет тогда достаточно откровенна. Ведь, как известно, о мертвых либо хорошо, либо ничего. Кто ее знает, эту Тамару Никитичну, вдруг хорошие манеры вновь вернутся к ней так не вовремя? Нет, лучше помолчать и послушать.

– И что вам известно про Натали? Почему вы ее не любите?

– Почему? Потому что она жадная и корыстная дрянь! Получила от родителей огромное наследство, мне отец не оставил ровным счетом ничего, а ей досталось от отца две квартиры и…

– Погодите! – перебила ее Мариша. – Но ведь у вас с Натали должен был быть один отец.

– Да, один. Простите, я не совсем правильно выразилась. Квартиры достались Натали не от ее родного отца, а от отчима.

– Отчима?

– У нашего отца было двое детей – я и Натали. В разное время он был женат по очереди на моей матери, а потом на матери Натали. Моя мать после развода с ним вышла замуж за отца Нины и у нее родилась Нина. Так что у меня тоже был отчим. Не скажу, что он был плохой человек, но Натали с отчимом определенно повезло больше. Так вот, мать Натали после смерти своего первого мужа – моего отца, вышла замуж во второй раз, уже за отца Марата. И у нее во втором браке родился еще один ребенок – Марат. Но ее муж воспитывал обоих детей совершенно одинаково, не делал разницы между родным сыном и падчерицей. А когда Марат принялся чудить, связался с дурной компанией и пошел по кривой дорожке, еще и отписал все свое имущество падчерице, а не родному сыну.

– Отец оставил Марата ни с чем?

– И поступил так совершенно сознательно. Но повторяю, Натали этого не заслуживала! Она ничуть не лучше своего брата! И моя бабушка Горышкина, видимо, это сознавала. Иначе с чего ей оставлять свои фамильные ценности именно мне, а не Натали?

– Ну а почему бы и нет?

– Натали с ней общалась, а я – нет. Меня бабушка увидела лишь незадолго до своей смерти, когда и передала мне медальон и печатку, завещав хранить их пуще всего на свете. Ну, и еще в детстве мы пару раз с ней виделись. Но те разы я не считаю, потому что сама была слишком мала, чтобы что-то помнить.

– А почему ваша бабушка придавала такое значение именно этим двум вещам? Медальону и печатке?

– Вначале я думала, что это потому, что они были последними из всех драгоценностей Горышкиных. Но потом… Впрочем, я начну по порядку. У вас есть время?