– Катька Шилова в конкурсе букетов победила, – вспомнила Леночка.

– Вот и пойдёт, напиши её.

– Она дура.

– Ну и что?

Другие девочки заглядывали на веранду и сразу исчезали, чтобы их не засадили за скучную работу. По отряду пронеслось тихое предостережение: сейчас не суйтесь к вожатым, а то припашут стенгазету рисовать! Поэтому Игорь удивился, когда вдруг увидел на веранде Лёву Хлопова: в отличие от прочих пацанов-балбесов, Лёва был вполне пригоден для серьёзного поручения. Например, он мог выставлять оценки в «Экран чистоты» – в отчёт о проверке постелей и тумбочек. А Лёва заявился как на смотр строя и песни: надел брюки и белую рубашку, выгладил галстук и даже причесался.

– Ирина Михайловна, мне нужно с вами поговорить, – строго сказал он, как бы не замечая Игоря Александровича.

– Господи, да чего ещё? – раздосадовалась Ирина.

– Я считаю, что меня дискри… кредитировали, – еле выговорил Лёва.

– Это как?

– Веня Гельбич подложил мне вещи Лёши Цыбастова, и все подумали, что я украл их. А я их не брал.

Ирина метнула в Игоря уничтожающий взгляд.

– Значит, в кладовке была не шутка? – яростно спросила она.

– Шутка, – твёрдо повторил Игорь.

– Я понял, – снова заговорил Лёва, игнорируя Игоря. – Гельбич хочет уйти из футбольной команды, а я его не отпускаю. Тогда он решил сделать так, чтобы меня завтра отправили домой. Он совершил подлость.

Игорь рассматривал Лёву, словно в первый раз. А ведь Лёва – красивый мальчик. Эдакий маленький истинный ариец. Да, он честный, ответственный и справедливый, как и положено пионеру. Но от его слов веет странным замогильным холодом. Мёртвой жутью. Игорь сразу вспомнил, что Валерка Лагунов говорил, будто Лёва – вампир. А вампиры – мертвецы. Лагунов, конечно, выдумывал, однако и Лёва поначалу не был таким правильным и беспощадным… Вроде бы, не был. А может, и был.

– И что ты предлагаешь? – спросила Ирина.

– Чтобы сегодня на «свечке» отряд обсудил поступок Гельбича.

– Хочешь, чтобы выгнали его, а не тебя? – спросил Игорь.

Лёва опустил глаза.

– Я никого не хочу выгонять. Но пускай его накажут.

– Мы подумаем с Ириной Михайловной, – быстро сказал Игорь, чтобы опередить Ирину. – Иди, Лёва. Мы подумаем.

Лёва повернулся и пошёл прочь.

– Рин Хална, а кого выреза́ть, медведя или тигра? – тотчас дёрнула Ирину Леночка Романова, пластавшая ножницами журнал «Костёр».

– А кто у нас в лесу водится?! – рявкнула Ирина.

– Я не знаю! – испугалась Леночка. – Нас за ограду не пускают!

– Вырезай тигра, – авторитетно посоветовала Анастасийка. – Он красивый и благородный, а медведь – блохастый.

Леночку такие соображения вполне удовлетворили.

– Правильно Борисовна говорила, что ты всех пацанов распустил! – так, чтобы девочки не слышали, прошипела Игорю Ирина. – Да ещё мне врёшь!

– Я не вру! – почти обиделся Игорь. – Я сказал, что это шутка, чтобы упростить ситуацию! Потому что мы все виноваты, а не один Гельбич!

– В чём это все виноваты? – окончательно обозлилась Ирина.

– Хлопов задушил всех своим футболом! А мы одобряли Хлопова и не желали понимать, что пацанам уже осточертело бегать за мячиком! У них не осталось другого способа изменить положение дел!

– Это ты потакал Хлопову, потому что ленился сам заниматься с детьми!

Конечно, Ирина была права. Но Игорь этого и не отрицал.

– Не надо устраивать судилища над Гельбичем, – попросил он, стараясь сохранить спокойствие.

– И почему же, открой секрет?

Игорь подумал. Он вспомнил, как судили Валерку Лагунова за отрыв от коллектива. Валерку силком вынудили присоединиться к отряду, но это лишь увеличило его неприятие общих дел: Лёва Хлопов, капитан футбольной команды, для Валерки превратился в вампира.

– Потому что наши судилища рушат у подсудимых веру в других ребят, – тщательно сформулировал Игорь. – Ира, мы же с тобой вожатые. Давай сами накажем Гельбича. Я его отругаю, а ты посадишь под арест.

– Ты дурак, Корзухин! – ответила Ирина. – Ты ничего не понимаешь в педагогике! У нас пионерский лагерь и пионерское воспитание, а это значит коллективное! Коллектив всегда прав! Пусть он и решает про Гельбича!

Ирина была ниже Игоря, но сейчас казалось, что выше.

– Что же ты про меня с Вероникой стуканула Свистухе, а не вынесла на общее обсуждение? – не выдержав, жёстко ударил Игорь. – Про наши порядочки мы бы многое объяснили и Плоткину, и коллективу!

Ирина залилась красной краской, сорвала очки и близоруко уставилась на Игоря. В оголённой простоте её пухлого, деревенского лица горела вера в свои убеждения, которые защитят её и без оптических усилий.

– Потому что Борисовна и есть коллектив! – хлестнула Ирина.

Ну что с ней надо было делать? Убить её, что ли? На каждый аргумент у Ирины тотчас находился контраргумент, потому что она почитала сразу и колхоз, и царя-батюшку. Такое бессознательное двоедушие преследовало одну-единственную цель: заставить каждого человека жить так, как живут все; подчинить всех общим правилам – таким, какие уж устаканились. Все играют в футбол – и ты играй. Все облизывают Плоткина – и ты облизывай.

– Ирина Михайловна! – от стенгазеты окликнула вожатую Анастасийка Сергушина. – А про кого в «Колючке» писать?

«Колючка» – это раздел пионерской критики.

Ирина с трудом переключилась на повседневность и надела очки.

– А кто у нас провинился недавно?

– Макеров зарядку проспал. Домрачев водой брызгался.

– Вот про них и напиши.

Игорь и сам не знал, чего он так зацепился за Гельбича. За свою глупую подлянку Гельбич заслужил хорошую трёпку. Однако Игоря заколебали невидимые и бессмысленные границы, бдительно охраняемые Ириной и Свистухой. Хотелось просто отомстить. Долг платежом красен.

– Если Гельбича выпрут из лагеря, я напишу докладную, что ты, Ирина, давала ключ от кладовки пионерам, а сама не контролировала, чего они там творят, поэтому Гельбич и сумел взять чужие вещи, – предупредил Игорь.

Ирина блеснула глазами сквозь очки.

– Какой же ты негодяй! – с чувством выдала она.

– Просто не будем рвать и метать, хорошо? Давай для наказания лишим Гельбича сегодня киносеанса и на этом закончим историю.

Родителей привезли сразу на двух речных трамвайчиках. Игрушечные судёнышки красиво пришвартовались к обеим сторонам лагерного пирса. Белизна корабельных надстроек под ярким солнцем казалась слепящей. Алые звёзды пылали так победно, словно трамвайчики прорвали какую-то блокаду и доставили подкрепление изнемогающему в боях гарнизону. С берега, от ворот лагеря, гостям приветственно трубила гипсовая горнистка. Капитан Капустин в ответ врубил на всю Волгу бравурно-пронзительную мелодию «Прощание славянки», хотя логичнее было включить что-нибудь на тему встречи. Гомонящая толпа родителей, в основном мамаш с хозяйственными сумками, потянулась по дощатому пирсу к воротам.