— Поясните.

— С Мэри я познакомился… То есть она познакомилась со мной… в одной не очень гламурной забегаловке. Кто-то точно знал, когда я там буду. Эта самая личность подкрутила буфетчицу Зою, чтобы та рассказала мне о проблемах незнакомки и уговорила выслушать и помочь. Допускаю: Зое даже немножко заплатили за услугу.

— И?

— Вера, я утром поделился догадкой с Артемом. Направил его по тому следу. Он сказал потом — что-то нашел, но должен проверить. Все правильно делал, между прочим. Поэтому с утра я уже сам поговорю с ней. Хочу услышать то же самое, что Головко.

Вера задумчиво склонила голову набок.

— Почему это не могу сделать, например, я?

— Потому что одного я уже послал на смерть.

— Хорошо. Вашу Зою допросят официально…

— И она включит дурочку в полиции. Знаю я ее, Вера. Задерживать женщину нет оснований. Зато тот, кому не стоит, будет знать, что после убийства Головко ее вызвали менты. Так ее жизнь окажется в опасности. Согласны?

— Логика тут есть.

— Вам лучше иметь в помощниках партизана. Вообще, если меня после всего и удастся отбелить, дальше заниматься своим делом я не смогу.

— О чем вы?

— За эти дни я дважды, — Кобзарь показал два пальца, — оказывался под огнем. В обоих случаях мишень из меня была идеальной. Да черт побери, Вера, меня могли убить там же, на месте, рядом с Мэри! Но кто-то меня гоняет, будто дрессированного хищника.

— Интересное сравнение.

— Какое есть. Один знакомый, неглупый человек, объяснил: выглядит это, будто меня хотят загнать в угол и вынудить действовать так, как кому-то нужно. Использовать вот такое мое положение, понимаете?

— Не очень. Вы скрываетесь, мало что можете.

— Тут ошибочка. Когда-то мог больше, чем кто-то другой.

— Если так, против вас играет тот, кто хорошо знает Олега Кобзаря.

Он переварил услышанное.

— Не думал так уж. Спасибо, полезная деталь. Я бы сказал, особая примета. Итак, — он потер руки, — вы не будете мне мешать.

— Это означает — должна способствовать, — хмыкнула Вера. — Как именно?

— Уже. В квартиру пустили. Надеюсь, не выгоните.

От неожиданности Вера охнула:

— Дайте воды напиться, потому что так есть хочется, что переночевать негде! Слушайте, вы нахал!

— Так лучше всего. — Кобзарь гнул свое, старался быть убедительным. — Мы должны постоянно находиться на связи. Я нужен вам, вы — мне. Там, где вы чего-то не сможете официально, в игру вступлю я. И наоборот, вы имеете возможность добывать официальную информацию там, где она для меня закрыта.

Она поправила волосы, хотя прическа не успела растрепаться.

— Даже не знаю…

— Разве вы боитесь консьержки?

— При чем тут…

— Вам принесли пиццу среди ночи, и курьер сидит уже больше двух часов. Репутация.

— Как раз это меня меньше всего волнует. Вахтеров, которым мы, жильцы, платим деньги, и подавно не должно волновать.

— Если так, договорились. Спать могу даже на полу. Плюс ко всему, здесь меня никто не догадается искать.

— Стратег. — Вера покачала головой. — Вы всегда не даете людям выбора? И еще кто-то жалуется на донецкий стиль…

— Расцениваю это как согласие. Идем дальше?

Вера взглянула на часы:

— Два часа ночи.

— Мы только начали. Моя очередь. Вас же интересует личность Мэри.

— Конечно. — Она оживилась. — Говорите, она с Донбасса?

— Ровеньки.

— Город на рвах.

— Ага, так она и сказала. Родители вернулись туда в позапрошлом году, поздней осенью. Допускаю, в ноябре, не раньше. Дочка осталась здесь, но не у родственников под Киевом. Есть еще родня в Харькове, но там долго не задержались, сепары — пробы негде ставить. А тут беженцы жили, пока не разошлись во взглядах окончательно.

Пальцы Веры переплелись, она пошевелила ими.

— Забыла, говорила ли вам: те четверо тоже с Донбасса.

— Почему-то меня такое совпадение не удивляет.

— Значит, Ровеньки… — Она прищурилась. — Извините, сейчас глупость спрошу. Фамилию Мэри вам не называла, так?

— Было б иначе, это упростило бы дело.

— Значит, — кивнула Вера, — что имеем? Девушка остается в Киеве после разрыва с родителями. Рожает, допустим, год назад, ей делают кесарево… Погодите! — Она встрепенулась. — Родители еще были здесь, а она уже забеременела. Конфликт мог случиться и из-за этого. Простая математика. Девять месяцев плюс год… — На миг она замолчала, а затем, будто Кобзарь не сидел рядом, обратилась сама к себе: — Кесарево же, ребенок мог родиться раньше. Когда, говорите, Мэри с семьей уехали из своих Ровеньков?

— По ее словам, летом. Когда все началось и стало ясно, что скоро не закончится.

— Тогда же встретила, гм, благотворителя. Где-то же должна была рожать. Знать бы фамилию, роженицу проще найти. Роддомов немало, но и не так много. Фамилия, фамилия…

Она повторяла это, как мантру, а пальцы ее уже расплелись. Сперва защелкала «мышь», потом пальцы побежали по клавиатуре.

— Есть идея какая-то, вижу.

— Есть. — Вера писала быстро. — В Донецке остались кое-какие контакты. Мои приятели, знакомые мужа.

— Подождите. — Кобзарь напрягся. — Сепары?

— Что такое? — Она резко подняла голову, перестала писать.

— Я все-таки воевал с ними.

— А я от них уехала еще раньше, — отрезала Вера. — У вас есть другой способ найти информацию оттуда — милости просим. Брататься с ними я вас не прошу.

— Разве вы, следовательница, имеете право собирать там официальную информацию?

— И кто об этом у меня спрашивает? Официальное лицо? Или человек, который находится в розыске и уболтал меня, следователя, спрятать его, нарушив кучу законов?

Олег решил промолчать.

— Вот так, — победно произнесла Вера, и пальцы ее снова защелкали по клавиатуре.

— Тот… ну… знакомый ваш… Он там, у сепаров, силовик?

— Угадали. — Ответ прозвучал сухо.

— Донецк и Луганск — разные регионы. Ровеньки — Луганщина.

— Выключите наивного, Лилик. — Она впервые назвала его прозвищем. — Они там все прекрасно скоординированы. Информацией обмениваются постоянно, потому что одно дело делают, из одного корыта кормятся и с одним врагом воюют. Донецкий контакт имеет возможность сделать нужный запрос даже не через луганских товарищей, а прямо в Ровеньки. Ориентир: беженцы, которые вернулись назад в ноябре-декабре четырнадцатого года. Там все фиксируют. Фамилию Мэри буду знать уже через сутки, если повезет.