Руки убрали. Бойцы отступили, встав полукругом за спиной хозяина. Олег, кряхтя, уселся на верстак, потом сполз ногами на пол.

— Я больше не приду, — пообещал он. — Одна просьба есть. Точнее, несколько, но все они… Ну… В рамках той одной.

— Почему ты решил, что ко мне с таким можно?

Отвечать Кобзарь не спешил, бросил взгляд на бойцов. Вампир все понял, жестом велел выйти. Потом на миг оскалил знаменитые клыки, провел по ним языком, скрестил на груди руки.

— Всё. Слушаю.

— Ты когда-то был в похожей ситуации.

— Мы вчера к этому пришли. Да, тогда ты спас меня. Но ты не меня спасал, ты делал свою работу. И если бы сложилось не в мою пользу, запросто посадил бы меня. Ко мне же ты сегодня прибежал спасаться. Не обязан я, Лилик, прикрывать твой зад от полиции или кому там еще есть до твоего тухеса дело.

Олег вздохнул.

— Какая-то тварь в Киеве душит девушек, отрезает им соски. У одной такой забрали жизнь у меня дома. Почему, каким я тут боком — не знаю, хочу разобраться. Но вот тут, — кончики пальцев коснулись лба, — чувствую, что тварь убила и Артема Головко. У него осталось двое детей. Причем мой друг не увидит своего второго ребенка. Дай Бог, чтобы жена еще родила.

— Не имею к детям никакого сантимента.

— Почему-то не удивлен. — Теперь Кобзарь говорил уверенно, сам не заметил, как перешел в контрнаступление. — Но еще скажу про детей. У девушки, которую убили у меня дома, есть ребенок. Из-за какой-то хищной двуногой твари за двое суток, далеко от войны, осиротели трое детей. Трое! — Он выставил перед собой три пальца. — Пусть сам я не отец, так уж сложилось. Это ничего не значит. Одному моему товарищу очень больно, когда дети сиротеют вот так. Считай, его боль коснулась и меня. Я должен что-то сделать, чтобы найти того, кто убивает.

— А я тут ни при чем, — отрезал Вампир.

— Конечно, тебе тут, в маленькой крепости, очень хорошо живется, — процедил Олег. — Вокруг пусть мир встает на дыбы или раком.

— Сказано на десять баллов, Лилик. Занимаюсь своими делами. В чужие не лезу.

— Отгородился от жизни и отстал от нее, — парировал Олег. — Забыл определенные полицейские практики. Они же тебе знакомы, как никому.

— Ты о чем сейчас?

— В Киеве два дня стреляют безнаказанно. Бывший опер в бегах. Другой убит. Когда такое творится, менты шерстят густым гребешком всех подозрительных. Даже не причастных. Тех, кому все вокруг до лампы. И всегда, всегда, Вампир, находят, за что отпрессовать. Просто так, для отчетности. Искали вероятного убийцу полицейского, а у гражданина Донцова нашли при этом оружие, наркотики, не знаю что еще. Неплохой отчет выйдет, скажи?

Тот снова блеснул острым клыком.

— Захочет ваш брат вломиться ко мне и немного нагнуть — сделает. Ничего не попишешь. Не важно, как мы с тобой сейчас договоримся, о чем договоримся и договоримся ли вообще.

— И ты будешь сидеть в наручниках. Лежать мордой в землю. Будешь ждать, когда тебя оставят в покое. И думать при этом: все из-за какой-то там твари. Имел возможность хоть как-то поспособствовать, чтобы хищника поймали. Для твоей же пользы, как ни крути. Но нет, гордыня, гордыня и еще раз гордыня. Тоже мне, бандит-отшельник. Ну тебя в баню. Пошел я отсюда. Или снова своего Гоблина натравишь?

Вампир расплел руки:

— Что надо?

— Верни хотя бы деньги и документы.

— Дальше.

— Не выгоняй еще одну ночь. Или узнай, о чем попрошу. Выйдет нарыть информацию оперативно — поеду прочь еще сегодня и больше не побеспокою. Слово даю.

— Если в моих силах.

— Думаю, в твоих. Дуло еще надо. Чистое.

— Подумаю. Если пообещаешь сделать все, чтобы полиция не совала сюда нос.

— Тут без гарантий. Сам же знаешь, набеги управляются исключительно их желанием.

— Но ты вот сейчас сказал: найдешь убийцу — менты меньше будут дергать таких, как я.

— Буду искать. Делать, что смогу. Прежде всего я сам в этом заинтересован.

Вампир вздохнул:

— Вооружу, куда ж тебя девать. Подойдет ТТ, чистый, со склада?

— Запросто.

— Ты еще говорил про какую-то информацию.

— Адрес нужен. Домашний. Вера Холод, следачка из полицейского главка. Года рождения не знаю, отчества тоже. Перед самой войной перебралась в Киев из Донецка. Паспортные столы, регистрация, другие бюрократические следы. У тебя сто процентов есть где-то доступ к базам данных.

— Есть свои люди. — Он уклонился от прямого ответа. — Легавую так просто не вычислишь.

— Наоборот. Она официальное лицо. Не прячется.

— Все?

— Сказал же — этого достаточно.

— Сиди тут. Или полежи, как удобнее.

Вампир кивнул на разложенный диван.

Вышел, плотно прикрыв двери.

Неспокойно день прошел.

Вера провела его в кабинете, сбрасывала звонки с незнакомых номеров или те, которые считала не важными. Отвечала только тогда, когда видела в этом необходимость. Даже обедать не ходила, удовольствовавшись растворимым кофе, печеньем и двумя яблоками.

Вера не могла понять, каким боком к делу, которое она вела и которое получило новый эпизод, прилепить бывшего оперативника «убойного» отдела Олега Кобзаря. Сложилось стойкое впечатление, что человек постоянно путается под ногами — и в то же время его будто нарочно затягивают в паутину этой странной истории.

Холод не принадлежала к любителям чертить разные схемы на бумажках, соединяя квадратики, прямоугольники и круги стрелками. В таких случаях коллеги радуются, когда линии скрещиваются, пересекаются. Вера же подходила к делу проще. По крайней мере, считала так сама. И по состоянию на два часа пополудни у нее будто бы все складывалось.

В базу благотворительного фонда «Ольвия» попадают не только молодые девушки-беженки в поисках работы. Но только их фотографировал Андрей Верига, сын главного и единственного мецената. Роясь в сети, Вера нашла сведения о нем. Немного работы в рекламе, участие в выставках и совместных проектах. Сейчас — персональная выставка в галерее «Blowup». А Верига-старший — вообще известный филантроп, как оказалось. Вот, совсем недавно пожертвовал что-то на армию.

Все бы ничего.

Если бы Вере, наделенной прагматичным умом, не бросилось в глаза одно не очевидное для многих обстоятельство: каждая из убитых девушек позировала Вериге-младшему.

Строить теорию на этом мешал еще один, теперь уже очевидный факт: девушки, которую убили в квартире Кобзаря, не было в базе «Ольвии». Она никогда не обращалась туда за помощью. Личность ее до сих пор не установили, что существенно напрягало и беспокоило Веру. Она не любила иметь дело с неопознанными трупами. Отсутствие информации о жертве тормозит расследование, замедляет его ход.