— Спасибо.

— Не за что. Убить ее одним ударом, чтобы не мучилась, — на это ты был согласен. Так что, когда понял — девочка надежно спрятана, а мама умрет, но защитит ее, запустил новый план. Громоздкий, зато реальный. Для этого нужно было подманить меня к «Фильтру» в определенное время. Там вывести на Мэри. Она по согласию сторон едет ко мне домой. Допускаю, Мэри восприняла это как часть плана. Она выполняет какую-то работу, потом с ней начинают переговоры. Мэри не знала, что ты уже подписал ей смертный приговор. А девочку, повторюсь, должен был найти я, что уже успешно сделано. Потом ты нашел бы способ официально удочерить родного ребенка. И Алла ни о чем не узнала бы, потому что…

— Молчи!

— Всё. — Олег миролюбиво выставил вперед руку. — Ты же понимаешь. Возвращаемся к Нагорному. Итак, ему оказалось мало убить Мэри, потому что у него, повторюсь, свой интерес. Ему мешал психованный фотограф. Так что Нагорный имитировал почерк Андрея Вериги, тем самым переводя стрелки на него. Снова предполагаю: он однажды подкинул бы полиции немного улик, и неприятного богемного типа упекли бы за решетку надолго. Но разве ты не сделал то же самое, помогая Вере? Зачищал концы. Потому что после скандала с «Ольвией» и разоблачения «ястребов» Вериги тебя стали точно так же тяготить. Слить семейку, «ОПФ» и без того контролирует компания, в которой ты теперь один из управляющих. Дальше, согласно твоему плану, из меня сделали загнанного зверя. В придачу ко всему возникла потребность убить Головко.

— Тут я ни при чем.

— Врешь. Как я устал от тебя… Долго думал о том убийстве на Нивках, искал причину. Дополнительно загонять меня уже смысла не было, без того в розыске, земля горит под ногами. И сложилось вдруг: я позвонил тебе в критической ситуации. Артемон сделал точно так же. Он вышел на леворукого параллельно со мной, наверняка вычислил Нагорного и набрал тебя, чтобы посоветоваться. Так Головко, которого ты якобы спас от Свистуна, стал мешать. Ведь он действующий опер, составит рапорт, Нагорного возьмут в разработку официально, он потянет за собой хвосты. — Кобзарь хлопнул в ладоши. — Так или иначе, когда я увидел мертвого Артема, получил дополнительную мотивацию рыть носом землю. Вот так, обложив флажками, ты заставил меня взять след своей дочери. Только мне тебя жаль, Пасечник.

— Жаль?

— Все напрасно. Смерть Аллы — как Божья кара, хотя я не очень верю в такие вещи. Видишь, с этих пор придется.

— Замолкни. Не трожь…

— Нет, ты слушай. Женщина, ради которой ты переступил все мыслимые границы, мертва. Анну не удастся удочерить. Только попробуй — я докажу, что Олег Кобзарь кое-что может.

— Не выйдешь отсюда.

— Выйду. Мы уже обсудили это.

Он встал. Теперь смотрел сверху вниз на Игоря Пасечника.

— О девочке позаботятся другие люди, если тебя это успокоит. Доказательства? Ярило на пальцах объяснил: его заключение только для меня. Ни к чему больше его не подшить. Нагорный мертв. Маша Запорожец тоже. Ты герой, безутешный вдовец и успешный бизнесмен одновременно. Живи с этим, Медвежонок. Если сможешь. И попробуй только еще хоть раз встать у меня на пути. Или у тех, кто мне дорог.

— Разве есть такие люди?

— Не сомневайся.

Кобзарь повернулся, ожидая позади себя движения, даже выстрела в спину.

Ничего не случилось.

Надел куртку в прихожей.

Ушел, не прощаясь.

Больше он не видел Игоря Пасечника живым.

На следующее утро в новостях мелькнула строка: успешный предприниматель, отставной подполковник и герой Чабанов наложил на себя руки. Застрелился, отмечая девять дней со дня смерти жены.

Говорили, что он действительно очень любил ее.

2020 год

Киев