Поэтому у входной двери я резко затормозила и потопала обратно на второй этаж, в гардеробную. Оглядела свои довольно скудные, по меркам современных модниц, запасы и от души поблагодарила Коко Шанель за ее гениальное изобретение — маленькое черное платье.

Конечно, со времен Великой Мадемуазель, фасон знаменитого платья сильно изменился, но оно по-прежнему остается палочкой — выручалочкой для женщин всего мира. Беспроигрышный вариант. Черное платье, туфли на высоком каблуке, нитка жемчуга, красная помада — и вы неотразимы.

Платье висело в чехле, дожидаясь своего звездного часа, мне оставалось только положить его в машину. К нему чудесно подошли мои замшевые туфли на умопомрачительной шпильке и маленькая сумочка в тон. Я засунула в сумку жемчуг, проверила наличие яркой помады и довольная собой села в машину. Глянула на часы — если потороплюсь, вполне успею к началу рабочего дня.

Завела машину и тяжело вздохнула, посмотрев на приборную панель. Умный бортовой компьютер сообщил, что у меня спущено колесо.

Пришлось выгружаться и топать, смотреть, что же случилось с колесами. Если ничего серьезного, по просто подкачаю, и есть шанс, что попаду на работу вовремя. Но меня ждало разочарование — заднее левое колесо было не просто спущено, машина стояла практически на диске. Как пить дать — прокол. Значит нужно ехать на сервис — латать шину, сама я запаску ни за что не поставлю, у меня тупо не хватит сил, чтобы открутить болты.

— Опаздываем? — раздалось сзади.

От неожиданности я подпрыгнула и резко развернулась, чуть не сбив своего начальника. Как он умудрился так тихо подобраться ко мне?

— Ты меня заикой сделаешь, — сказала, прижав руку к груди в попытке унять сердцебиение.

— Колесо сдохло? — спросил Плетнев, заглядывая мне через плечо.

— Как ты сюда попал? — ответила вопросом на вопрос.

— Перелез через забор, — хмыкнул он.

— Врешь.

— Вру, — покладисто согласился Плетнев. — На самом деле у тебя калитка открыта, кажется что-то случилось с замком.

— Ты сломал мою калитку?

— Как ты себе это представляешь? Говорю же, калитка была открыта.

— А почему ты еще не уехал на работу? — спросила я.

— Тебя ждал, — ответил он.

— Я сегодня опоздаю. Сам видишь, мне на сервис надо.

— Бери вещи и поехали. Так и быть, довезу тебя сегодня. И ключи от машины не забудь, пришлю водителя, он решит вопрос с колесом твоей таратайки.

— У меня хорошая машина, — обиделась я за таратайку.

— Хорошая таратайка, — поправил меня Плетнев. — Не считаешь, что пора с ней расстаться?

— А давая я сама буду решать, на чем мне ездить? — раздраженно спросила у него.

— Решай. Но мне кажется, эта машина тебе не подходит.

— А что мне подходит? Может быть, мазератти? — не удержалась я.

Плетнев, казалось, не понял подоплеки вопроса, просто ответил:

— Нет, мазератти совершенно не твоя машина. Хочешь, посмотрим тебе что-то приличное?

— Спасибо, обойдусь.

Он не стал настаивать.

— Тогда бери вещи и поехали уже на работу.

Я не видела смысла отказываться. Хочет помочь — пусть помогает. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

Мы вышли из дома, я проверила калитку. Плетнев не соврал — действительно что-то случилось с замком. Вздохнула — придется искать мастера. Все-таки дому нужен хозяин или какой-нибудь домоправитель с руками, растущими из нужного места.

— Я скажу, замок тебе починят, — сообщил Плетнев, заметив мою маету.

— Спасибо.

Его машина стояла у моего забора. Плетнев положил мои вещи на заднее сидение и открыл передо мной переднюю дверь. Я села в автомобиль, краем глаза заметив, что Мири стоит у своей калитки и наблюдает за нами. Глупо было делать вид, что я ее не увидела. Я выдала улыбку и махнула жене Плетнева рукой, она помахала в ответ.

— Твоя жена живо интересуется, не изменяешь ли ты ей, — заложила я соседку.

— Знаю, — ответил Плетнев. — Рискну даже предположить, что она пыталась завербовать тебя.

— Пыталась, — не стала я скрывать.

— И ты отказалась за мной шпионить.

— Разумеется.

— Ни минуты в этом не сомневался. Кстати, а почему отказалась?

— Я не хочу участвовать в ваших разборках. Муж и жена одна сатана.

Плетнев рассмеялся.

— Надеюсь, что к нам это не относится.

— Она переживает, — сказала, посмотрев на Плетнева.

— Сомневаюсь.

— Мири на самом деле очень к тебе привязана.

— Мири привязана только к самой себе, — сказал Плетнев.

— Я не хочу обсуждать твою жену.

— Ты сама начала этот разговор.

— Прости, зря я это сделала. Давай сменим тему.

— Как скажешь, — согласился Плетнев. — Ты взяла платье на вечер?

— Догадался?

— Вряд ли ты захочешь пойти в ресторан в костюме. Он, конечно, выше всяких похвал, но совершенно не подходит для ужина.

— Даже для делового? — съязвила в ответ.

— А хочешь, я угадаю, что лежит в чехле?

— Не хочу. Пусть будет сюрприз, — решила пококетничать я.

— Я не очень люблю сюрпризы, — сознался Плетнев.

— Я взяла черное платье, — призналась честно.

Похоже, кокетство не мой конек.

— Не до такой степени, — рассмеялся Плетнев.

На работу мы все-таки опоздали. Из-за того, что выехали позднее обычного, собрали все пробки.

Плетнев включил «громкую» связь, чтобы разговаривать по телефону, не отвлекаясь от дороги, велел мне взять его ноутбук и продиктовал несколько писем.

— Если мы не доберемся к десяти, придется вести совещание по телефону, — сказал он.

— Прости, это из-за меня ты опаздываешь, — извинилась я.

— Опаздываю я не из-за тебя, — возразил Плетнев, — а из-за того, что решил дождаться тебя.

— Колоссальная разница, — хмыкнула я.

— Просто люблю называть вещи своими именами.

Удача была на нашей стороне — на совещание мы успели. Плетнев отправился руководить, я прошла в свой кабинет — во дороге начальник успел нагрузить меня кучей заданий, надо было поторопится.

Днем мы с Плетневым не виделись. Я работала у себя в кабинете, Плетнев устроил ответственную головомойку начальникам структурных подразделений. На обед сходила в кафе двумя этажами ниже. Кормили там вполне сносно, я кофе был лучшим из того, что продавался в округе.