Так что поживем – увидим. Больше всего в любой церкви я боюсь одного – не знаю, каким здесь покажут Бога моим детям. И знаете, что я сделала? Вызвалась преподавать в воскресной школе. И уже влюбилась в своих коллег и учеников. Впрочем, не знаю, поняли ли они уже, что от меня можно ждать неприятностей. Господи, помоги им!

Хотя меня увлекает сама идея и я много читала об этом, я все еще не понимаю сущности дзен. Поэтому предлагаю все упростить и согласиться с тем, что дзен – это идеальный покой, проистекающий из способности подняться выше человеческих страданий через медитацию. Представьте себе улыбающегося Будду, того, кто постиг тайну жизни: он просветлен и выше желаний, выше переживаний, выше страданий. Дзен. Если есть слово, которое символизирует противоположность моего восприятия жизни, – это Дзен.

В действительности, на мой взгляд, жизнь всегда мучительно сложна. Сестра как-то рассказала мне о женщине, которая обратилась в ее юридическую фирму, когда она работала в Африке. Женщина сказала, что сосед изнасиловал ее пятилетнюю дочь. Мать две недели пыталась добиться ареста насильника и бесплатного лечения своей дочери, потому что у нее не было двух долларов на покрытие расходов. Поскольку ей пришлось обивать пороги инстанций, она две недели не могла работать, и пятеро ее детей голодали дома – по соседству с насильником.

Переживший холокост Эли Визель в своей книге «Ночь» написал о том, как нацисты швыряли живых еврейских детей в костры, а взрослые, образованные люди публично вешали еврейских детей. У меня есть трое близких друзей, прямо на их глазах в этом месяце рушились их семьи, ухудшалось здоровье родителей, таяли мечты.

И все эти разливы нефти, животный мир, сама наша земля – все это Иисус. Разве смогут дети простить нас за то, что мы продолжаем жить так, как живем, словно у нас в запасе есть еще несколько планет? И когда все запреты сняты и мы видим алчность, бездумность и апатию, которые ведут ко всем этим катастрофам, мне хочется сбежать и завыть от безысходности. Но как я могу бороться с этим, если в себе самой ощущаю ту же алчность, то же легкомыслие и ту же апатию?!

Парализующая боль и невозможность жизни – вот что заставляет меня верить в Истину Иисуса. Не обязательно институт христианства в том смысле, какой мы вкладываем в это слово, но именно Иисуса. Его история. Крест. Когда я смотрю на безжизненного окровавленного человека, прибитого к кресту, то понимаю, что Он – это просто символ, посланный нам Богом, который понимает состояние наших душ и нашего мира. Бог послал нам этот символ Истины, чтобы мы почувствовали себя понятыми. А еще любимыми.

После прочтения «Ночи» моя жизнь изменилась навсегда. Я представила себе, как после войны Эли Визель сидит в моей гостиной и рассказывает о том, как нацисты убили его семью.

Он рассказал бы мне, что это случилось с тысячами семей. А Земля продолжала вращаться. И люди на всей планете продолжали завтракать, одеваться, ходить на работу, устраивать пикники и слушать радио. Именно так это происходит сейчас. Прямо в этот момент с тысячами беспомощных людей во всем мире. Будь то страдания одной семьи или страдания целого народа – человечество ничему не научилось. Наш мир до сих пор не сказал: «ДОВОЛЬНО!» Но он обязательно добавил бы, что надежда еще есть. Отчаяние – это не выход их положения. А потом в моей гостиной наступила бы тишина.

Я не в состоянии представить молодого Визеля улыбающимся Буддой. Не могу вообразить, как сказала бы ему, что над его страданиями нужно подняться. Вполне допускаю, что могла бы показать ему изображение распятого на кресте Иисуса – обнаженного, окровавленного, избитого, осмеянного, оплеванного, брошенного и покинутого Богом. И могу лишь представить шепот, дрожащие руки и голос: «Вы так это чувствуете?».

Мне интересны люди, которые нашли способ быть выше общей боли мира и личных страданий. Но я уважаю тех, кто не пытается бежать, идет навстречу боли, позволяет себе страдать вместе с другими людьми и разбивать свое сердце. Уважаю людей, которые, не важно, просветленные они или нет, закатывают рукава и отказываются от своей комфортной жизни, чтобы помогать страждущим. А также тех, кто, может быть, этого и не делает, однако не боится видеть и понимать, что жизнь может быть жестокой, и осознает, что его комфортная реальность доступна далеко не каждому.

Несколько лет назад мой исполненный надежды, веры и радости священник изумил свою паству, сказав: «Жизнь – это боль, и любой, кто говорит вам иное, просто пытается что-то вам продать». Я подскочила на своей скамье. Надо же! Как негативно! Но теперь, став старше, поняла, насколько это справедливо. Жизнь трудна, ужасна, несправедлива и мучительна. Жизнь – это крест. И если вы думаете, что я излишне драматизирую, послушайте внимательно вечерние новости. А потом почитайте о международной торговле детьми, попадающими в сексуальное рабство, а на следующий день понаблюдайте за детьми в школьной столовой. Посмотрите, как относятся к тем, кто не похож на других. И, наконец, по дороге домой остановитесь у детского онкологического отделения в местной больнице. А потом мы с вами поговорим. Жизнь – это боль.

НО…

В страданиях есть красота. Жизнь жестока, но в то же время и прекрасна. Жизнь прекрасна в своей жестокости. И я изо все сил ищу красоту. Стараюсь заглушить голос своего страха, который заставляет меня бежать от боли. И прислушиваюсь к голосу любви, который называю Богом. Этот голос призывает меня бежать к боли, чтобы позволить разбить свое сердце, ведь разбитое сердце – это и знак отличия, и самое мощное средство на земле.

Голос любви поможет вам отыскать сокровище. Но сначала он поведет вас по минному полю.

Поэтому я и пишу – чтобы найти сокровища в страданиях. И в процессе творчества мои воспоминания постепенно трансформируются. Реальность и сочинительство сливаются воедино и преломляют мои воспоминания. И, в конце концов, воспоминания становятся более прекрасными, чем были на самом деле. А может, описывая события, я впервые понимаю, насколько прекрасными они были.

Я не знаю, что такое дзен. Но знаю, что такое благодарность. И благодарна за красоту среди страданий, а также за поиск сокровищ на минном поле жизни. Опасно это или нет, но мне не хочется покидать это минное поле. Именно здесь истина, красота и Бог.

Давайте поговорим о недвижимости.

Несколько лет назад мы с Крейгом купили наш первый семейный дом. Мы могли бы сразу купить его, но предпочли ипотеку на определенных условиях, потому что все еще верили в легкий путь. Недавно мы очнулись и стали задавать неприятные вопросы о нашем кредите: кому мы платим каждый месяц и сколько точно? Мы поняли, что переплачиваем 100 000 долларов и условия нашего кредита таковы, что нам придется выплачивать его регулярно до скончания времен, не пропуская ни одного месяца. А также поняли: если ставка в ближайшем будущем изменится, наш платеж увеличится на тысячу долларов в месяц.