на весь город заброшке подкатило с разных сторон несколько микроавтобусов с омоном. Юрка заранее распределил между всеми сектора для прочёсывания, а сам вышел следом, чуть обождал, выкурив сигарету, и отправился туда, где они вчера безуспешно искали Ксюшу с Валькой и кинологом.

Конечно, это совсем не работа следователя — бегать с оружием и ловить преступников лично. Однако у него была кровная заинтересованность. С одной стороны, личность убийцы с киркой связана со столькими необъяснимыми фактами, что Юрка подозревал именно в этом деле стопроцентную мистическую подоплёку. С другой стороны, история подруг Ксюши и Вальки не давала ему покоя со вчерашнего дня, и его порыв отыскать пропавшую был абсолютно искренним. Парень уверенно направился по маршруту, который засел в памяти, внимательно оглядывая все закоулки дворов. Валька так и не показала ему точного места, где девушки видели граффити, только на словах примерно объяснила. Однако на стенах вокруг было изображено что угодно, кроме искомого мужика.

— Может, не здесь… — бормотал себе под нос Юрка. Сказать с уверенностью, что граффити переместилось, он не мог. На самом деле, даже при его любви к таинственным историям, версия выглядела дико: преступник, который может превращаться в собственное изображение. В каких-нибудь ведьм или вампиров и то поверить проще. Однако, анализируя всё, что известно об убийце, других объяснений Юрка не находил.

Эта часть заброшки выглядела на редкость тихой и безлюдной. Из рации периодически доносились доклады об обнаруженных людях — подростках, куривших травку, бомжах и пьяницах, один раз даже о найденном трупе, правда, без признаков насильственной смерти, но ни слова ни о молодой темноволосой девушке, ни о мужике с киркой, одетом не по сезону. Юрке же не попадался никто. Тяжкая тишина прерывалась только этими редкими сообщениями.

Пройдя всю дорогу до того места, где собака потеряла след, Юрка принялся снова внимательно осматривать окружающую местность. Прочёсывал подъезд за подъездом в поисках хоть каких-то примет, что здесь была пропавшая Ксения Крестова, но лестницы встречали его нетронутой пылью и мусором, по которым явно никто лет сто не ходил, подвалы — заколоченными или перегороженными каким-то крупногабаритным хламом дверями, а дворы и подворотни — гулкой одинокой пустотой. Лишь скрипели на ветру невесть зачем установленные раньше конца стройки качели да каркали где-то вверху вороны. Ловить здесь явно было нечего, и Юрка начал расширять круг поисков, проклиная себя за то, что не отдал этот сектор одному из отрядов. В одиночку осмотреть всё-всё нереально. Он-то надеялся, что при свете дня обнаружит хоть что-нибудь, указывающее на то, что произошло с Валькиной подругой. Но ментовская удача, обычно благоволившая следователю, сегодня, кажется, решила отвернуться от Юрки.

Но как говорят, никогда ты не бываешь так близок к победе, как в минуту наивысшего отчаяния. И остановившись на развилке дворовых дорожек, Юрка услышал чей-то хриплый кашель, натужный и неостанавливающийся, как у человека с запущенным бронхитом. Звуки доносились из-за угла очередного корпуса, и парень поспешил туда, стараясь не шуметь. По показаниям немногочисленных свидетелей, маньяк с киркой тоже кашлял. Это вовсе не значило, что именно он скрывается за углом, но в любом случае проверить стоило, даже если это всего лишь очередной бездомный.

Осторожно выглянув из подворотни, Юрка застыл. Ну не может так везти, промелькнула первая мысль. А почему, собственно, и нет? — это уже вторая. Полностью узнаваемый по описанию и фотографиям граффити, в сотне метров от него, рядом с очередными скрипучими качелями, торчал тот самый убийца. Даже мысленно Юрка не мог называть его, как полагалось по правилам, подозреваемым.

— Стой на месте! — крикнул он срывающимся от волнения голосом, доставая табельный пистолет. — Кирку на землю положил!

Мужик, не переставая кашлять и сплевывать на землю какие-то сгустки, медленно повернулся. Ощерился гнилыми зубами и заржал, хрипло и противно. По сравнению с предыдущими описаниями, он выглядел ещё страшнее. К неопрятному виду добавился сломанный нос и пятна, очень напоминавшие засохшую кровь, по всей одежде. Орудие убийства он держал на отлёте в правой руке, а левая плетью висела вдоль туловища.

— Бросай кирку, я сказал! — заорал Юрка, борясь с желанием выстрелить. Мало того, что это подсудное дело, так плюс к этому маньяк знал, где Ксюша, живая или мёртвая. По крайней мере, Юрка на это очень рассчитывал.

— Не-ет. Не… брошу… моё… — просипел мужик между приступами кашля-смеха, не разобрать.

И побежал, некрасиво припадая на одну ногу, прочь, к одному из выходов из двора.

— Стой! Стрелять буду!

Юрка рванул следом, но несмотря на явно лучшую физическую форму, никак не мог сократить разделявшее их расстояние. Колченого хромающий убийца передвигался быстро, как дикий зверь, спасающий свою шкуру.

— Стоять!!! — на бегу кричать было трудно, морозный воздух обжигал лёгкие, но сразу начинать палить было никак нельзя. — Стой или я стреляю!

Убегавший даже не притормозил, и Юрка, подняв руку вверх, выстрелил в воздух. Где-то на краю сознания билась мысль, что надо вызывать подмогу, благо они должны быть недалеко, но объяснять по рации, где он находится, не было времени. Не упустить преступника было важнее. Оставалось надеяться, что, услышав выстрелы, омоновцы поймут ситуацию правильно и смогут определить направление.

Выстрел разорвал тишину надвое, так что аж в ушах зазвенело, но мужик с киркой только ускорился — до подворотни, которая скроет его с глаз, становилось всё ближе. По протоколу Юрка обязан был предупредить третий раз, но времени на это уже не оставалось, и он прицелился, насколько это можно было сделать на бегу, и выстрелил преследуемому по ногам. Мужик споткнулся, совсем чуть-чуть не добежав до входа в подворотню, завалился на бок, но даже после падения не замер, а продолжил ползти, неуклюже отталкиваясь правой рукой, но не выпуская из неё кирку.

Юрка, ошалевший от того, что попал (есть всё-таки удача!), прибавил скорости и почти догнал… Но за эти мгновения маньяк каким-то чудом успел приблизиться к стене дома и, прямо на глазах следователя, перетёк на обшарпанный бетон, застыв изображением — правда, не выпрямившись в полный рост, с бравым разворотом плеч, как обычно, а скорченным окровавленным силуэтом, полусогнутым и скособоченным на одну сторону, где находилась раненая нога. Юрка замер перед граффити и уставился на него в немом изумлении. Одно дело предполагать чудеса, а совсем другое — наблюдать их воочию. А иначе как волшебством это превращение живого человека в рисунок назвать было нельзя.

— Вот это да… Да как же это… Охренеть можно…

С трудом переводя дыхание, Юрка подошёл её ближе. Нет, это действительно была роспись на стене, хоть и