– Куда этих? – кивает стражник на них.

– В свободную камеру до распоряжения Его светлости.

Лязгнул замок, как капкан, и их проводили в отдельную камеру с удобствами. Солома на каменном полу, ведро для нужд, и всё, хватит с них.

Им-то с дядей Димой вроде ничего, хотя и с натяжкой, но Катя…

– Ты как? – поинтересовался у нее Игорь.

Катя махнула рукой: ничего хорошего.

– Если тебе надо, – Игорь кивнул в сторону ведра, – мы с Хирургом отвернемся и уши закроем. Не стесняйся.

Катя лишь энергично замотала головой, еще бы. Дурацкая ситуация. Зря они Кате волосы обрезали. Как же они в одной камере будут? Хотя ей на самом деле с короткой стрижкой хорошо. Такая беззащитная, как цыпленок. Шейка хрупкая, глаза огромные. Вроде и раньше видел, но попривык, а тут снова, как в первый раз.

Вскоре за ними пришли. В этот раз повели в жилую башню. Игорь старался не вертеть головой, но не получалось: когда еще в настоящем замке быть доведется? На стенах не факелы, а светильники со свечами. Судя по запаху, из животного жира. На первом этаже что-то вроде кладовки: хранятся бочки, на столе стоят горшки, на полках лежит хлеб и овощи. На втором располагается кухня. Большую часть помещения занимает очаг, огонь в нем развели непосредственно на полу. Прямо сейчас в камине запекалась туша кабана. В животе у Игоря предательски забурчало – есть хочется. На путников пахнуло жаром, когда они поднимались мимо по простой лестнице.

«Хоть согреться немного», – обрадовался Игорь.

На третьем этаже – зал для приема и гостей, и пищи. Как раз столы разбирают, видимо, отужинали. Стены задрапированы гобеленами, поверх висят головы оленей и вепрей. Возле большого камина, украшенного изразцами, в кресле сидит хозяин замка. Возле него – два рыцаря в полном обмундировании. Вытянутые шлемы, напоминающие кегли, забрала подняты. Панцирь длинный, достигает колен, голени покрыты высокими чулками. На ногах башмаки. Эх, сейчас бы кого-нибудь из тех, кто реконструкцией прошлых веков занимается. Вот им бы раздолье было. Сам герцог одет в длинное платье, по-другому и не назовешь. Что-то типа кафтана до самых пят с меховой отделкой, сверху плащ, голова непокрыта. На вид он намного старше Хирурга, а на деле… Кто его знает. Сона чуть ли не старухой выглядит, а младшему сыну всего десять лет, старшим – шестнадцать и восемнадцать. Наверное, ей и сорока нет.

Сопровождающий подошел к герцогу и что-то сказал на ухо. Его светлость наконец-то соблаговолил обратить на них внимание.

– Это кто? Лазутчики моего братца? – у герцога оказался неприятный каркающий голос.

– Не похоже, Ваша светлость, – ответил Шрам. – Они не местные.

За это путники удостоились от герцога более внимательного взгляда.

– Колдуны? Шрам, я же приказал сжигать их на месте. Зачем ты притащил их в замок?

– Один из них говорит, что врачеватель, может излечивать раненых.

– И даже ранения в живот, – герцог скептически поджал губы. – Эй, как там тебя? – обратился он к Хирургу, – мой старший сын умирает. Ты можешь вытащить его с того света, цирюльник?

Хирург спокойно ответил, Игорь даже позавидовал его невозмутимости:

– Надо осмотреть рану. Повреждены ли внутренние органы, не пробит ли кишечник. И многое зависит от вашего сына, справится ли организм. И я не цирюльник, Ваша светлость, а хирург.

Герцог немного помолчал, принимая решение, затем пригласил:

– Следуйте за мной.

Покои герцогской семьи располагались выше – небольшие комнаты с каминами. Ложе раненого подвинули вплотную к очагу, возле него дежурили два лекаря. Сыну герцога исполнилось от силы шестнадцать, чуть старше Игоря. Усы уже выросли, а борода только начала пробиваться. Симпатичный – почему-то Кате бросилось в глаза именно это обстоятельство, только бледный, как простыня. И запах тяжелый: крови и дерьма. Катю чуть не стошнило, но она удержалась. Дядя Дима откинул одеяло, она сразу же отвернулась. Не будет она на это смотреть. А Игорю хоть бы хны, даже виду не подал, что в шоке. Превозмогая себя, она обернулась – сквозь белую ткань проступают бурые пятна. Нет! Не для нее это зрелище.

Дядя Дима повернулся к герцогу.

– Это его стрелой так?

– Да, пальнули с близкого расстояния, охрана не досмотрела, – ответил герцог. – Ничего, теперь им с виселицы виднее. Пусть повисят.

Но дядя Дима и глазом не моргнул.

– Надо оперировать. Парень все равно загнется, а так хоть шанс будет. Мне нужны хирургические инструменты, какие у вас есть. Скальпель, иглы, зажимы… Их надо прокипятить в воде.

Лекари растерянно переглянулись. Дядя Дима прикрикнул:

– Что есть, несите! А заодно приготовьте чистой ткани побольше, ее следует прогладить горячим утюгом.

Дядя Дима отрывисто отдавал распоряжения, точно он был здесь главным. Герцог жестом приказал сопровождающим его охранникам выйти.

– Откуда вы все же? – спросил герцог.

– Из другого мира, – не стал скрывать дядя Дима, – здесь мы оказались не по своей воле, пытаемся попасть обратно к себе.

Герцог не стал расспрашивать:

– В общем, так. Вы спасаете мне сына, я отпускаю вас и даже даю солдат, чтобы сопроводили. Жизнь за жизнь.

– Договорились, – согласился дядя Дима.

Он вышел, а вскоре к ним поднялись слуги.

Дядя Дима осмотрел набор инструментов и вздохнул:

– Сойдет.

А после скомандовал местным лекарям:

– Нужна анестезия. А то загнется парень от болевого шока. Что у вас есть? Какие средства, чтобы он не пришел в себя во время операции?

Под рукой ничего не оказалось.

– Коновалы, – ругался дядя Дима на герцогских врачевателей, – даже настойки опиума нет. Как же вы работаете?

Он распорядился принести стакан вина.

– Вольете в него аккуратно, если очнется.

И пояснил для Кати и остальных:

– Придется напоить парня до бесчувственного состояния, если очухается. А сейчас он и так без сознания.

А потом началось ужасное – операция. Катя забилась в угол и старалась не смотреть в сторону кровати. Даже уши заткнула, но слова все равно доносились.

– Внутренние органы не задеты. Хотя нет, кишечник в одном месте пробит, надо извлечь наконечник.

И как Игорь выдерживает? У нее в ушах звенит и перед глазами все плывет. Катя опустилась на скамью и глубоко задышала. Еще немного, и в обморок свалится. От одних названий инструментов плохо: острый нож, щипцы. Воображение рисует ужасное, словно это Кате операцию делают.