Он спокойно снял рубашку и сел на кровать. Мне было бы удобнее сесть сзади него, но он не терпел никого у себя за спиной, поэтому сначала я села сбоку, медленно начала массаж с пальцев руки, постепенно поднимаясь вверх. Дойдя до плеча и рваного шрама на нём, я чуть усилила нажим, стараясь размять мышцы, а затем подхватила его руку под локоть и помогла двигать. Когда мы только начали, он не мог поднять вытянутую руку выше уровня плеча, но уже сейчас наметился прогресс.

— Не больно?

— Нет, просто тянет.

— Ты замечаешь улучшения?

— Да. Рука стала двигаться свободнее. И поднимается выше, — он показал, подняв согнутую в локте руку.

— Я тоже вижу изменения. Нужно обязательно продолжать, думаю, что через пару месяцев ты удивишься результату.

— Я уже удивлён. Думал, что если я не могу ничего сделать с рукой, то никто не сможет.

— Как ты получил это ранение?

— Это были последние дни боёв. Мы наступали почти беспрерывно, но при этом само наступление было плохо организовано, часть вражеских групп периодически оказывалась в тылу. Когда на нас напали, я дежурил в госпитале. Атаковавшая нас группа состояла из совсем юных парней, худых, озлобленных до предела. Они перебили десяток наших раненных, успели прикончить троих целителей, прежде чем я вышел на шум. Их было человек десять, маги, вооружены мечами и кинжалами, а я — почти пустой после целого дня работы. Мы схлестнулись врукопашную, сначала с одним, потом со вторым. Наши раненые бойцы всё понимали, кто-то отвлёк напавших ценой своей жизни, но они дали мне шанс. Когда я смог обезоружить и убить нескольких, рядом встали те больные, что смогли на ноги подняться. Некоторых напавшие добили, но кто-то дорого продал свою жизнь. Ранили меня со спины — в запарке боя среди кучи кроватей и людей, я потерял осторожность и позволил двоим зайти сзади. Руку почти отрубили, картина была неприглядная, но врагов оставалось очень мало, поэтому общими усилиями мы их добили. Вот только руку пришлось сращивать крохами сил. Раненых перевязывал уже вручную, магии не осталось ни капли, и ещё неделю после этого она не возвращалась.

— У тебя очень хорошо получилось срастить. Я даже не представляю, каково это — владеть таким даром. Уметь сращивать нервы, вены, сухожилия, кости, мышцы силой мысли. Я бы провозилась несколько часов, сшивая всё нитками и вряд ли получила такой хороший результат.

— Когда я был подростком, мечтал о войне. Хотел проявить себя, показать силу, — в тоне Алекса было столько горечи, что сердце невольно сжалось в ответ.

— А сейчас?

— А сейчас я её ненавижу. За всех погибших друзей, за искалеченные тела и судьбы, за свои кошмары.

— Они часто бывают?

— Кошмары? Обычно раз в кинтену, но последнее время их не было. С тобой спокойнее.

Я продолжала плавные движения, боясь спугнуть его откровенность, нарушить хрупкое доверие, зарождающееся между нами.

— Мне иногда тоже снятся кошмары. Обычно что-то связанное с детьми. Но это очень редко бывает, последние годы почти никогда. Думаю, что такие сны — это реакция мозга на стресс. Ты весь напряжён, Алекс.

— Если бы это было так просто — взять и расслабиться, выкинуть эти мысли и воспоминания из головы, — горько ухмыльнулся он.

— Это непросто, но я считаю, что ты справишься.

Я двигалась медленно, стараясь расслабить мужу мышцы шеи, плеч, спины. Постепенно он позволил переместиться за спину, а затем и вовсе лёг на живот. Разминающими и поглаживающими движениями перешла на вторую руку, где была метка. Рельеф мышц тут чуть отличался, они были здоровы, но тоже нуждались в отдыхе. Заметив, что Алекс давно не оказывает никакого сопротивления, я его раздела и продолжила. Закончив, укрыла одеялом и гладила по волосам, пока он не уснул. Мой любимый, уставший, переживший столько боли, но не сломавшийся на этой войне. Сердце сжималось одновременно от сочувствия и гордости за него.

Уснуть удалось не сразу, но постепенно под его мерное дыхание рядом я задремала.

Глава 14. Честность непредсказуема

Алексис

Проснулся с рассветом, отдохнувшим и полным сил. Обычно воспоминания о войне тянули за собой кошмары, поэтому я старался о ней не говорить, но сегодняшняя ночь стала исключением. Или её такой сделала спящая рядом женщина.

Я всё лучше понимал, что нашёл в Ане столько лет назад. Она умела любить и заботиться, не душа́ при этом ни первым, ни вторым. Причём делала это искренне, отдавая всю себя. Редкий дар. Куда более редкий, чем магические способности. И очень ценное качество для матери. Сыновьям повезло. Вернее, я сделал хороший выбор. Теперь понятно, почему я захотел детей именно от неё. Возможно, она была слишком проста для светских раутов или деловых переговоров, до скучного покорна и удобна, но в то же время с ней было легко и приятно.

Если бы не было Ксендры, я бы, пожалуй, оставил всё как есть.

Но Ксендра была. Завораживающе яркая, будоражащая и держащая в томительном напряжении каждую минуту, проведённую рядом с ней. Никогда не знаешь, что придёт в сумасбродную темноволосую голову, на что ляжет взгляд пронзительных чёрных глаз. Её гипнотическая сочная красота действовала, как наркотик, стоило посмотреть — и ты уже не сможешь отвести взор никогда. Да, я не мог надолго к ней прикасаться, не мог сделать своей, но когда Ксендра ласкала себя у меня на виду, я сходил с ума от желания и возбуждения. Оно захлёстывало с головой и напрочь отключало разум.

Аня же — совсем другая.

Милое лицо, обаятельная улыбка, миниатюрное нежное тело, искренняя забота, ощущение уюта, которое возникало рядом с ней. Конечно, полюбить такую я не смогу, она недостаточно яркая, слишком пресная и предсказуемая, но было в ней что-то хрупкое и уязвимое… что-то, заставляющее защищать и заботиться. О том, что если я хочу получить свободу, то рано или поздно придётся от жены избавиться, я старался больше не думать. Сейчас она нужна мне живая и здоровая, а что будет завтра — покажет будущее. До этого пресловутого завтра ещё дожить нужно, так что сегодня точно нет смысла мучить себя его проблемами.

Аня с Маританой решили лететь в посёлок, а мы с Эртанисом посмотрим ещё один кусок земли, который можно приспособить под наши нужды. Старый хозяин недавно скончался, а наследники наверняка захотят поскорее поделить полученное. Эта земля лежала севернее наших владений и не совсем подходила для выращивания вирры, но для сахарного дерева отлично