Невысокий послушник смотрел на меня, разочарованно качая головой.

– Я выбью из тебя правду, монах, – заявила Ильва на ломаном, но вполне понятном языке саксов.

– Я сомневаюсь в этом, дитя, – ответил Ярвис.

Я увидел, как в близко посаженных глазах воительницы вспыхнул гнев, и прекрасно понимал, что Ярвис незлобивой манерой речи предопределил собственную судьбу. Невозможно обозвать воина «дитя» и остаться безнаказанным. Тщедушный старец тоже понимал это, но ему было все равно. Он приготовился принять смерть, лишь бы сохранить серебро в руках церкви.

– Эй, глядите, кто там еще пожаловал?

Хастейн ослабил накал ситуации. Он показывал на улицу через окно комнатушки. Все одновременно повернули головы и увидели группу всадников, ехавших сквозь толпу к стражникам, охраняющим ворота епископства. Лавочники приостановили свою торговлю и воззрились на происходящее. Кое-кто почувствовал приближение опасности и поспешил убраться. Дородный мужчина обратился к начальнику стражи, не слезая с крупного черного жеребца.

– Это олдермен Осберт, – воскликнул Ярвис. – Но что он там делает?

– Судя по всему, у него есть дело к епископу, – предположила Ильва.

Караульщики скрестили перед воротами наконечники копий, давая понять, что Осберту вход воспрещен. Главный стражник через плечо крикнул что-то группе мужчин, которые тут же начали закрывать створки ворот. Осберт и его всадники взялись за мечи.

– Что они делают? – недоумевал я.

– То, что хотела сделать я, – улыбнулась Ильва. – Я ведь говорила, что пятнадцати крепких воинов хватит, чтобы порубить этих «защитников» в капусту.

– Осберта сопровождают не меньше трех десятков воинов, – возразил я, в оцепенении наблюдая, как у ворот, буквально в сотне шагов от меня, молниеносно развернулась резня. Кровь моментально окрасила грязь, в которой уже валялись трупы, в красный цвет. Выжившие стражники спешили укрыться внутри епископства. Всадники Осберта с грохотом преследовали их.

– Воины-северяне вдвое способнее воинов-саксов, – заметила Ильва, – так что тут хватило бы и пятнадцати скандинавских мужей.

Боль мешала мне двигаться быстрее, я еле ковылял через пустынную площадь перед церковью. Каждый раз, когда ставил на землю пятку, меня пронзала очередная молния. Ильва и Хастейн давным-давно добрались до ворот епископства и скрылись между постройками. Тела стражников Эллы так и лежали там, где их настиг Осберт со своими всадниками. Я с трудом наклонился и поднял с земли меч.

– Вульф, куда ты идешь?

За моей спиной стоял брат Ярвис. Прищуренные глаза, окруженные множеством морщинок, проникновенно рассматривали меня.

– Те двое не караульщики, – заключил он. – Они твои товарищи.

Его рассуждения прервал стук копыт – очередная группа всадников галопом скакала по главной улице, выложенной брусчаткой, в направлении площади под колокольней. Ярвис следил за моим взглядом.

– Подкрепление Осберта.

Мы юркнули в кусты за воротами. Всадники промчались, не заметив нас. Между ними прокатилась повозка на четырех колесах, запряженная одной-единственной лошадью. На повозке стоял сундук.

Я последовал за братом Ярвисом вдоль задней стены какой-то постройки, затем по узкому проходу к квадратному дворику, где над нами раскинул пожелтевшую крону огромный дуб. Издалека долетал скрежет оружия и крики.

– Осберт – вероломный дьявол, – сказал Ярвис. – Пока король Элла удалился на вересковую пустошь для переговоров с твоими скандинавами, Осберт вернулся в город и убедил всех в том, что король пал. Когда целый и невредимый король Элла вернулся с мирным договором, Осберт попытался подговорить членов витенагемота изгнать его на том основании, что король подарил противнику землю саксов.

Низкорослый полноватый олдермен был опытным политиком, умело прибегавшим к любым средствам ради достижения своих целей. Несмотря на все усилия, его интриги не принесли желаемого результата. Ярвис рассказал мне почему, пока мы крадучись продвигались вдоль длинного строения, крутая соломенная крыша которого почти касалась земли.

– Эллу соблазнила поддержка церкви. Среди священников бытовало мнение, что он будет менее деспотичным королем, нежели Осберт. И тот факт, что я сейчас рассказываю тебе об этом, может показаться неуместным, ведь ты перешел в стан врага.

– Ивар Бескостный не враг саксам, – возразил я. – Он лишь хочет осесть здесь со своими боевыми товарищами и спокойно возделывать землю.

– Неужели ты веришь в это?

У нас не было времени продолжать дискуссию. Обогнув дом, мы лицом к лицу столкнулись с группой всадников. Одним из них был Осберт на черном коне. Его лицо лоснилось от пота, пузо перевешивалось через край седла. Бывший король сдвинул брови и прищурился, бросив на меня взгляд, от чего и так узкие глазенки превратились в еле заметные щелочки.

– Ты переводчик варваров! – Он перевел взгляд на Ярвиса. – А ты тень Этельберта.

На мгновение он застыл в седле, затем наклонился вперед и улыбнулся.

– Вы можете себе представить, что я думаю, наткнувшись на вас вместе?

Мы с Ярвисом переглянулись, понимая, что ход мыслей Осберта мог развиваться во многих направлениях. Ни одно из них не было для нас благоприятным.

– Куда подевался Элла и ваш господин, Ивар Бескостный? – спросил Осберт.

– Я служу только одному господину – своему епископу. – Ярвис дружелюбно улыбнулся и ссутулился. – И не имею никакого отношения к датскому ярлу, досточтимый владыка Осберт. Ну а ты-то что тут делаешь в полном военном обмундировании и в сопровождении вооруженной до зубов свиты?

Намерения Осберта были ясны как день, и он решил не обременять себя ответом. За нашими спинами раздался тяжелый гул. Это ехала повозка, которую мы видели у ворот. Она обогнула строения.

– Вот сундук, повелитель, – сообщил начальник конного эскорта.

– Прекрасно, – отозвался Осберт и обернулся в седле. – К сожалению, мы еще не подыскали равноценный объект для обмена.

В двадцати шагах от нас кучка солдат прочесывала территорию вокруг отдельно стоявшего дома, окруженного высоким кустарником.

– К чему это все? – крикнул Осберт людям, в недоумении мотающим головами. Того, что они искали, у дома не обнаружилось. Он повернулся ко мне. – Скандинавы захватили тебя в плен. Если поможешь найти Ивара Бескостного, сможешь беспрепятственно вернуться к своим соплеменникам.

Взглянув на напряженные пальцы бывшего короля, сжимавшие поводья лошади, и на его высокомерную улыбку, я понял, что мои дни сочтены независимо от того, что я отвечу. Он не собирался оставлять в живых лишних свидетелей организованного переворота.

Осберт молча посмотрел на меня, затем, единолично придя к некоему заключению, небрежным жестом подозвал пару своих людей.