– Куда?! С кем?!

– Ну вот этот вопрос, капитан, скорее к вам, нежели ко мне, – продолжал скалиться доктор. – Я вам говорил, что случай интересный. Она тут перед тем, как ее отпустили, соизволила со мной говорить.

– И?!

– И что? Она в отличной форме. Все ее молчание не более чем способ самозащиты, а не форма нервного заболевания.

– Но вы же сами утверждали…

– Всем свойственно ошибаться, заблуждаться и так далее, – неопределенно развел руками доктор.

– Значит, она здорова?

– Не скажу, что абсолютно. Какая-то форма нервного истощения присутствует, но не более того! Только не подумайте, что мы не распознали симуляцию. Нет! Она не симулировала, когда рассеянно молчала. Она просто подобным образом защищалась от допросов.

«Значит, симулировала, – с горечью думал Макаров. – Очень умно и достаточно профессионально».

– Я не могу утверждать, что она сбежала, опять же, – рассуждал доктор, закатывая глаза к потолку. – Она может просто пуститься во все тяжкие с тем человеком, который ее встретил. Может, она с ним из койки не вылезает который день, отмывшись от тюремной грязи! – фыркал презрительно доктор. – Они, может, кутят напропалую, а вы, капитан, и себе и мне, простите, мозг тут выносите.

– У нее нет парня, нет друзей, с кем бы она могла пуститься во все тяжкие, – возразил Макаров.

И тут доктор выдал ему такое, что тут же захотелось врезать ему кулаком в нос. И не потому, что доктор сказал какую-то мерзость, а потому, что тот высказал вслух тайные подозрения Макарова. Те самые, о которых он пока не спешит доложить руководству. Просто потому, что никогда не любит спешить, вот!

– Если у нее нет парня и друзей, кто бы мог ее встретить, значит, ее встречал сообщник, – выдал доктор на прощание.

Конечно, до рукоприкладства дело не дошло. Дошло до скупого рукопожатия. Но слова доктора намертво угнездились в душе Макарова, разорвав его стройную версию в клочья.

Сомнение! Доктор породил в его душе сомнения насчет Николаевой. И если раньше, движимый идеей сотворения добрых дел, он хотел найти для нее хоть какое-то пристанище, то теперь хотел ее просто найти. Найти и посмотреть в ее безумно тревожные глаза. Лишь бы живые и… честные.

Потом его сомнение подтвердилось сведениями о машине, которая забирала Николаеву от СИЗО. Машина попала в объектив камеры наблюдения, когда подъезжала за Олей и пряталась за углом. Попала потом, когда уезжала через пару минут, после того как Николаева со своим спутником завернула за угол. Машина на тот момент числилась в угоне и принадлежала таксисту, который забежал домой пообедать, беспечно оставив ключи в замке зажигания. Машина после нашлась за городом, в кустах. Без единого повреждения или царапины. Ее, конечно, осмотрели. Но это было уже потом. Уже после того, как автомобиль вернули таксисту и он вычистил его до блеска, негодуя на беспечного себя и на сволочей угонщиков.

Ни следа, ни единого.

Макаров уже чего только не делал. Сам, боясь понадеяться на помощников, разослал по всем отделам города фоторобот возможного поджигателя. Еще раз послал запрос в тот город, где жила ребенком Николаева. Тщательно осмотрел все комнаты, когда-то занимаемые жильцами в Проклятом доме. Обнаружил, к своему удивлению, потайной ход из той комнаты, где жил неизвестный жилец. Но и только-то! Ни отпечатков пальцев в его комнате, ни волоска, ни пылинки. Комнату будто кто вычистил до блеска.

Все следы обрывались, а у него два нераскрытых убийства в Проклятом доме и два трупа в доме напротив.

Да, сутки назад Егор Муратов, заметив странное движение в Проклятом доме, вызвал полицию и ОМОН, решив наверстать упущенное. И что? Один из парней ушел, никто даже не успел увидеть номеров машины. Двое захваченных молчат. А когда не молчат, бубнят что-то про клад, за которым они полезли в подвал, да так ничего и не нашли. Ниша, мол, которую они расковыряли, оказалась пустой.

При них ничего, кроме рабочего инструмента, не нашли. Ничего.

– Они вполне могут быть убийцами, Макаров, – недовольно кривил рот полковник, слушая его доклад.

– Зачем им убивать, товарищ полковник? – возражал неуверенно Макаров.

– Затем, чтобы зачистить территорию! И Агапов им мешал своим въедливым любопытством. Неужели непонятно?!

Понятно было и полковнику, и Макарову: эти двое не имеют никакого отношения к убийству и изнасилованию девушки Егора Муратова. Анализы их ДНК не совпадали. Все! Сколько угодно бейся и пыхти, против результатов экспертизы не попрешь.

– А где он?! – орал полковник на него позже. – Где он – этот твой лысый поджигатель?! Куда он подевался?! У нас к нему слишком много вопросов…

Предполагаемый поджигатель и убийца как сквозь землю провалился. Его фотороботом снабдили всю полицию города, результата – ноль.

– Значит, он успел удрать! – снова орал полковник и тыкал в него пальцем: – И ты его упустил! Удрал вместе со своей сообщницей – Николаевой!

Фамилия Николаевой стала нарицательной на совместных совещаниях по делу о четырех убийствах. Чего только не предполагали! Какие только версии не строили коллеги! Макарову иногда хотелось оглохнуть прямо в процессе. Он же с ними был не согласен.

И тут вдруг и его накрыло сомнением на ее счет…

Виталий со вздохом отвернулся от окна. Серый квадрат с каждой минутой становился все темнее, световой день заметно сократился. Надо было выбираться из кабинета на улицу. Как-то попытаться провести вечер не в такой тоске, как предыдущий. Может, в бар по соседству с домом податься? Надраться до чертей, забыться, упасть потом в кровать и проспать без сновидений до утра, а? Или, может, второй бывшей жене позвонить? Она тут на днях выдала, прислав ему сообщение, что соскучилась. Он даже подумал, что она перепутала номера телефонов и прислала ему по ошибке то, что предназначалось другому.

Перезвонил. Какого же было удивление, когда она со вздохом призналась, что ничего не перепутала и действительно по нему скучает.

– Чего вдруг?

Макаров тогда зажмурился, пытаясь вспомнить, как она выглядела, его вторая жена. Вечером, утром, днем по выходным. Какой вообще она была рядом с ним?

Чертовщина какая-то получилась из его воспоминаний. Вторая жена выходила совершенно несимпатичной.

Вспомнилась хмурая женщина утром с растрепанными волосами и мешками под глазами. Хмурая женщина вечером с расплывшимся за день макияжем. И неулыбчивая женщина в воскресный полдень, постоянно ворчавшая, что погода снова не задалась, что они кучу бабок потратили на глупую поездку, что лучше бы в кино сходили, никуда ехать не надо и это рядом с домом и мороки меньше. Если шли в кино, то ворчала, что фильм дерьмо, что совершенно разучились играть, снимать и так далее.

– Чего вдруг соскучилась? – продолжил он удивляться, не расслышав внятного ответа.