При упоминании Матильды глаза Тарасова блеснули. Он давно был втайне неравнодушен к жене своего школьного товарища. Приятное лицо, аппетитная фигура… Да и не святая – судя по кое-каким слухам, доносившимся до него. Вот только общались они мало. Тарасов, несмотря на майорское звание и должность заместителя начальника уголовного розыска города, был холост, и поэтому приятели чаще собирались у него: свободно, никто не мешает.

– Ну что же, приду, – коротко ответил Тарасов.

Однако когда он вечером увидел лицо своего школьного товарища и его жены, он понял, что приятного вечера не получится.

– Так что же все-таки случилось? – вместо приветствия спросил он.

Во время рассказа Кнутобоева Тарасов несколько раз пытливо вглядывался в его лицо, не разыгрывает ли.

«Вряд ли, – решил он, – Аполлон не из тех людей, кто способен на розыгрыш. Однако что бы все это значило?»

Он походил по кухне, задумчиво разглядывая сверкающий пол. Супруги смотрели на него почтительно и выжидательно, словно были уверены, что вот сейчас разрешатся все загадки.

Однако Тарасов абсолютно не знал, что же им ответить. Ни с чем подобным ему до сих пор сталкиваться не приходилось.

Вообще во все эти паранормальные явления он не верил. Всегда считал россказни о так называемых чудесах вздором, выдумкой людей с психическими отклонениями. Когда случалось читать о чем-нибудь подобном, скептически морщился: мол, знаем мы все эти оккультные тайны.

Однако на этот раз неизвестное было рядом, и отмахнуться от него было непросто.

«Может быть, они оба чокнулись?» – мысль эта назойливо стучала в мозгу и была весьма кстати, поскольку все объясняла. Он еще раз пытливо взглянул на хозяев.

Аполлон, видимо, понял смысл взгляда, потому что сказал:

– Конечно, Коля, я бы на твоем месте тоже заподозрил нас в ненормальности, однако, поверь, все, что мы рассказали, имело место на самом деле.

Тарасова рассмешило это «имело место». Засмеялись и супруги, сначала натянуто, потом более весело.

– Я верю, что все рассказанное вами имело место, – он сделал ударение на этой фразе, – однако пока не увижу сам, вы уж извините, не поверю. Не тот, знаете ли, случай.

У супругов разочарованно вытянулись лица.

– Но как же… – начала было Матильда.

Тарасов перебил ее:

– Если ничего подобного больше не повторится, считайте, что вы стали жертвой галлюцинации, и лучше помалкивайте.

Супруги дружно закивали головами.

– Но если, – продолжал Тарасов, – все эти чудеса повторятся вновь, звоните, я тотчас буду у вас. Советую также держать под рукой фотоаппарат. Я понимаю, что вы ждали от меня разгадки, но уж извините, не в моих это силах.

С тем он и откланялся.

По дороге домой он размышлял, уныло поглядывая по сторонам.

Стояла поздняя осень. Накрапывал мелкий, холодный дождик. Низко нависшее серое, в клочьях туч небо давало понять, что дождь вот-вот перейдет в снег.

На улицах, несмотря на воскресный день, пустынно. Ряды одинаковых серых домов тянулись вдоль бесконечной улицы, уходящей бог знает куда. Окна домов, затянутые влагой, были слепы, и от этого огромные дома казались вымершими.

Конечно, это не так. Там, за мокрыми стеклами кипела жизнь.

Тарасов усмехнулся, произнеся про себя слово «кипела».

Какое уж там кипение. Скорее тление. Он представил себе обычную двухкомнатную малометражку. Мирно похрюкивает телевизор, вещая, что в закрома заложен небывалый урожай. Возится на кухне хозяйка, утирая с лица пот. Глава семьи на диване лениво перелистывает газету, играют на полу дети; тишь да гладь… И так почти в каждой квартире.

Ну, может, где выпивают, поют хриплыми, визгливыми голосами песни, унылые и бессмысленные. И только матерные частушки выходят у исполнителей свежо и задорно. Городу этому всего два десятка лет, а жизнь здесь устоявшаяся, будто ему несколько сотен. Болото.

Хорошо бы сейчас чего-нибудь выпить – пришла Тарасову мысль. Он вспомнил, что в холодильнике стоит початая бутылка водки, и еще больше ускорил шаги.

Конечно, майор не был пьяницей, не был он и пессимистом, но погода действовала на него угнетающе.

После наскоро приготовленного ужина он уселся на диван. В теле приятная расслабленность. От выпитого голова слегка затуманена. Мысли вертелись вокруг событий в квартире Кнутобоевых. Разум искал привычного объяснения. Но, увы… Никакой ясной теории в голове не выстраивалось. Этого просто не могло быть.

Может, все-таки мистификация? – Тарасов в сомнении наморщил лоб. Нет, невозможно. Аполлон на мистификацию не способен, да и к чему этот розыгрыш приурочен? Ведь не первое же апреля. Случай массовой галлюцинации? Опять же сомнительно. Алкоголь они потребляют в мизерных количествах, а в психическом здоровье супругов он не сомневался. Хотя…

«Будь на моем месте психиатр, – подумал Тарасов, – он бы наверняка сделал более определенный вывод. Диагнозы-то у нас ставить мастера».

Внезапно в голове всплыла полузабытая история, слышанная давным-давно. Тарасов всегда считал ее вымыслом. Какие-то сверхъестественные события, случившиеся в этих местах лет двадцать назад. Вроде бы некую женщину заживо похоронили.

Да, вдруг вспомнил он, ведь весь этот район построен на месте древнего кладбища.

Так-так! Что еще было в той истории? Вроде бы какое-то кровавое убийство в областном центре, так и не раскрытое. Некая тайна: религиозная секта, существовавшая в деревушке Лиходеевка, на месте которой выстроен город.

Обрывочные воспоминания никак не хотели выстроиться в связное повествование. Кто же все ему рассказал?

Он встал, задумчиво заходил по комнате.

Что район стоит на старинном кладбище, это несомненно. Время от времени при прокладке коммуникаций и ремонтах выкапывают человеческие останки. Иногда вызывают милицию, а чаще всего не обращают внимания. Привыкли.

Ну, допустим, на кладбище – и что из этого следует? У нас вся страна на кладбище построена. В любом городе есть районы, стоящие на костях предков. Нехорошо это, конечно. Но куда деваться? Есть генплан застройки.

Он вдруг вспомнил о могиле матери. Давно там не был. На душе внезапно заскребли кошки. Надо обязательно съездить, в следующий же выходной. Посмотреть, как и что, подправить… Неприятные мысли никак не удавалось отогнать. Совесть была неспокойна. Поэтому Тарасов пошел на кухню, налил себе еще, выпил и лег спать.

Разбудил его телефонный звонок. По-видимому, телефон звонил уже давно. Включив настольную лампу, Тарасов недовольно глянул на часы – было около трех утра. Телефон не умолкал.

– Слушаю. – Он ждал какой-нибудь очередной неприятности.

– Коля, извини, что звоню среди ночи. – Тарасов не сразу узнал в срывающемся взволнованном голосе в телефонной трубке голос Кнутобоева.