Но росла не только сила внутри неё, с каждым днём к ней возвращалось всё больше и больше воспоминаний о её прошлом, каких-то мелких деталей и имён. Они всплывали яркими картинками в совершенно случайном порядке, и в такие моменты Кэтриона замирала, пытаясь запомнить все детали, потому что теперь её воспоминания, как ни странно, собирались общую мозаику. И с каждым таким воспоминаниям в мозаике заполнялись недостающие кусочки.

Одно из таких видений прямо сейчас всплыло в её голове ярко и чётко. Вечер перед тем, как в их дом в Рокне пришли белые плащи и навсегда разлучили её с матерью. Кэтриона как раз вернулась с рынка и, спрятав заработанные медяки в тайник, отправилась на своё излюбленное место, чтобы послушать, о чём мать говорит с клиентами.

В этот раз у матери в комнате находился мужчина. Как это ни странно, мужчины ходили к ней даже чаще женщин. И этот, судя по его речи, был из знатных. Они говорили тихо, но Кэтриона уже научилась прислушиваться. Мать гадала ему о будущем.

— И что мне делать? — шепчет мужчина исступлённо. — Я в отчаянии! Если они потребуют все долги, мы будем не просто разорены и покрыты позором! Нам придётся отдать всё до последних сапог и идти на улицу побираться! Если бы мой корабль вернулся…

— Ваш корабль не вернётся, милорд Вальфред, — тихо произносит мать. — Он утонул. Я вижу это отчётливо.

— А как надолго мне удастся отстрочить выплату долгов?

— Я вижу нить и клубок, как только один кредитор потребует хоть пару ланей, нить потянется, и о ваших проблемах сразу узнают все. Если вам удастся сохранить всё это втайне ещё хотя бы полгода, то потом я вижу удачу в ваших делах.

— Удачу? — в голосе мужчины слышится надежда.

— Да. Я вижу могущественную женщину, которая примет участие в вашей судьбе… Поэтому… Придумайте какую-нибудь историю об особо удачливой закупке, которая вас сказочно обогатит. И отсрочьте прибытие вашего корабля. Только скажите об этом кому-нибудь по секрету, кто непременно всем разболтает. Это заставит кредиторов придержать свои требования в надежде на большую выгоду.

В тот вечер мать гадала на картах и смотрела в огонь. Она делала так редко, но тот день был особенно благоприятным. Карты символичны, а огонь показывает картины будущего отчётливо и ярко.

Когда мужчина ушёл, Кэтриона выбралась из своего убежища, и мать встретила её с улыбкой на лице.

— Кто он, мама? Этот мужчина? — спросила она, глядя на то, как мать гасит огонь в плошке.

— Это… один князь. Он разорён, его брат влез в долги и заключил сомнительную сделку. Никто не знает об этом. Пока. Но я видела в огне, — мать на мгновенье задумывается, и её глаза становятся совсем чёрными, словно в них и вовсе нет зрачков, — он нам поможет. Потом…

С некоторых пор мать стала другой. Она словно всё время погружена в себя и иногда стоит у окна, смотрит на улицу, словно в одну какую-то точку. И всё чаще её глаза наливаются непроницаемой чернотой.

Она теперь и с клиентами ведёт себя совсем иначе. Она говорит с ними долго, и всё время расспрашивает их о разных людях, об их жизни, родственниках, пристрастиях…

А на вопрос Кэтрионы, зачем ей все эти скучные подробности, мать отвечает с какой-то странной усмешкой:

— Ты пока не поймёшь. Люди… они такие… странные. Они добровольно рассказывают гадалкам так много тайн, которых не поведали бы никому даже под пытками. И они совершенно не думают о том, что эти тайны можно использовать против них.

Тогда Кэтриона не поняла слов матери, а вот теперь… Теперь становилось очевидным, зачем она это делала.

Тот князь, которому она гадала — Ленард Вальфред. Сейчас он канцлер. А его брат командует личной гвардией королевы. Его жена — старшая фрейлина. И вот теперь понятно, как он из захудалых князей с огромными долгами выбрался в канцлеры страны! Очевидно, что его тайну королева очень умело использовала против него. Но не просто использовала. Находившийся на грани полного разорения князь Вальфред неожиданно разбогател, а вскоре королевским указом унаследовал и всё имущество опальных Сивертов, вместе с их золотыми рудниками. Все, кто был предан королеве, получали от неё щедрое вознаграждение за преданность. Генерал Альба, Рошер, Вальфред…

Зато со своими врагами она была совершенно безжалостной.

А что она скажет матери, когда они встретятся? И что мать скажет ей? Когда она стала королевой, искала ли она её вообще?

Кэтриона тряхнула головой, отвлекаясь от этих мыслей. Не о чем тут сожалеть…

Она услышала, как стукнула дверь, и обернулась.

— А, мэтр Альд! Вы всё-таки нашли возможность заглянуть! Входите, я очень рада, — она поднялась навстречу пожилому мэтру.

Он был в дождевом плаще, и, судя по струям воды, стекающим с капюшона, непогода на улице и не думала утихать.

— Добрый день, найрэ, — мэтр поклонился и галантно приложил руку к груди. — Рад вас видеть.

В первую встречу, как показалось Кэтрионе, мэтр был несколько обескуражен тем, что его узнали, и всё оглядывался. Но оно и понятно, он приехал в Рокну тайком и не хотел, чтобы его поймали люди королевы. Знал бы он, кто стоит перед ним!

Но Кэтриона, разумеется, не собиралась ему мешать, а наоборот, была очень рада этой встрече, потому что именно Хранитель наверняка знал многое о союзе стихий и о том, как провести ритуал, чтобы выяснить его предназначение. Он пообещал прийти к ней снова и рассказать о подробностях, потому что в прошлый раз очень спешил.

Видимо, то, что она прочла о союзе стихий — правда. Предназначение начинает притягивать к себе события, людей и знания. Кто бы мог подумать, что мэтр Альд внезапно окажется здесь!

А вот сегодня он пришёл, несмотря на погоду и его ревматизм. И даже был бодрее обычного, почти не хромал и не щурился.

— Будете чай, мэтр? — спросила Кэтриона и подожгла фитиль в горелке — изобретении парифика Вильгельма. — С горными травами. Помнится, вы угощали меня таким в Лааре.

— Как же, как же! Помню! И, разумеется, я буду чай, — парифик снял плащ и повесил его на крюк у входа. — Погода просто ужасная…

— О да! Я очень удивилась, что вы пришли в такой дождь! Не стоило, конечно, но я вам очень рада.

— Разве я мог не прийти, когда меня приглашает такая привлекательная молодая женщина!

Кэтриона улыбнулась, вспомнив, как мэтр был галантен в Лааре и едва не раскусил в ней фальшивого ювелира, расспрашивая про Зафарин.

— Вы одна здесь, в Рокне? Странно встретить вас, корпящей над книгами. Почему вы не в Зафарине? — мэтр заложил руки за спину, разглядывая Кэтриону.

— О… Дела семьи, понимаете ли… Требуется изучение некоторых свойств камней, так что вот, я здесь, — Кэтриона бросила в чайник несколько щепоток травы.