бы не поспорил. Я надеялась остаться такой же в её возрасте.

— Твой папа чистокровный костниец, — напомнила мне, — у него и в мыслях не было, что женщинам можно делать плохо.

Тут она была точна, как никогда, потому как разницу я успела ощутить, когда выезжала в другие страны с папой. Наши парни хоть и были иногда придурками, но издеваться точно не стали бы. Даже тот же Реджи не понимал, что делает хреново — он искренне думал, что поступает как все. И такие как он обычно в обществе Костны существовали «не мирно» только до того момента, пока государство не откроет им глаза на их неправильный подход.

— К тому же, — продолжила мама, — попробовать никогда не поздно. Отказаться и выбросить из своей жизни всякую гадость не так сложно сейчас, Ая. Ищи, пробуй, но не привыкай. От того, что у тебя был один кривой опыт, не значит, что такие будут попадаться постоянно. Тебе почти восемнадцать, твоя жизнь только началась, так что иди обжигайся дальше, — она хмыкнула, — и не смотри на наше с папой «раз и навсегда». Нам двоим просто повезло.

Она часто говорила это последние полгода. Папа был у неё первым и единственным. Я же надеялась на что-то такое же с Реджем. Хотела видеть в нём кого-то похожего на папу. Не вышло.

— А если снова «нет»? — вырвалось у меня, пока я разглядывала смущенно хихикающую от того, что её лапает Тинго, Фрею.

— Значит, следующий будет «да», — прижалась щекой к моему животу она, — солнце, помнишь, ты сама рассказывала. Как с этим Ормегой. Грегори. Попробовала — не понравилось — успокоилась. Ты не становишься кем-то другим от того, что тебе кто-то нравился. В прошлый раз ты изменилась только потому, что сама этого захотела, а не потому что этот ублюдок поступил с тобой подло.

Я кивнула. И усмехнулась.

— Ещё бы понимать кто мне нравится, — пробурчала я, — ладно, папа идёт.

Мама сразу же подсобралась. Поднялась, встав вплотную ко мне, и ответила:

— Ты себе нравишься, Ая. А на остальных наплевать.

Её губы на моей щеке. И снова объятья.

— Я упаковала тебе вкусностей на пару дней, — убрала прядь моих волос за ухо она, — если захочешь, то купишь что-то ещё. Папа сказал тебе, что взял целую коробку кофе сразу, чтобы ты не ходила?

— Она сама видела, — обхватил нас двоих руками папа, — мы посчитали на сколько дней с Фреей ей этого хватит.

С ними было тёпло, даже под кондиционируемым куполом.

— На одно утро? — улыбнулась мама, — я всегда отвечаю на звонки, Ая, — у неё был убеждающий тон, — как и папа почти всегда рядом.

Я отлипла от них, поправив помятую бумажку в руке.

— Всё будет отлично, — кивнула им, пятясь в сторону Фреи, — я же прожила эту неделю здесь.

Папа захлопнул заднюю дверь до того, как мама туда направилась.

— Вам сюда, госпожа Фиджез, — усадил возмущенную её вперёд.

— Ты опять будешь отвлекаться от дороги, — пробурчала она и махнула мне рукой.

Я успела добрести до подруги, сесть рядом и растечься по лавочке, глядя как довольно садится папа и что-то ехидно говорит маме под её закатывание глаз. То, что они любят друг друга, было очевидно.

— Как твой отец заставил выйти за него высшую соголдку? — на своем языке спросил Тинго.

— Она костнийка, — сложила руки на животе я.

— Ой, привет! — плюхнулась рядом Онни, пока её дракон — Пич вставала рядом, — Мако, а ты чего в купальнике?

Я намотала паланкин плотнее.

— Зад свой она грела, пока я тут отдувалась! — фыркнула Фрея, — ты знала, что сегодня два часа назад была тренировка?

Я кивнула. И вспомнила:

— Онни, можешь дать мне номер Оза?

Все, кроме не понявшего Тинго, уставились на меня. Я махнула листком в руках.

— Мне вчера вырезали аппендицит, — хмыкнула, — и я решила, что просто так наш капитан мне не поверит, поэтому я распечатала для него системный отчет из больницы. И лучше я сейчас пошлю ему его фотографией, чтобы он не придумал как отомстить мне за сегодняшний пропуск.

Фрея вытянулась от возмущения.

— То есть теперь я буду мучаться одна? Сколько? Ты совсем оборзела, Макушка?!

Я протянула телефон в ответ Онни.

— Ровно до первого выхода на арену, — я уже печатала сообщение.

«Привет!» для капитана, затем фото справки и пояснение: «Прости, но теперь я не смогу продолжить тренироваться, потому что вчера…». Дописать я не успела. Меня заблокировали.

— Оу, — только и выдала я, — главное, что он понял, что я имела ввиду.

— Он, наверное, подумал, что ты к нему приставать собралась, — хмыкнула Пич, — ты, кстати, так поедешь? Не думаю, что Мел оценит.

Я ничего не поняла.

— Она сегодня уже заезжала за тобой, но тебя не было, и она ругалась, — Онника поправила платье на коленях.

Я вспомнила, что не прочитала её сообщение, решив, что отвечу позже. В нём девушка расписывала, как приедет ко мне домой и увезёт меня силой. Я улыбнулась.

— Так получилось, что я пропускаю её предложения уже какой день, — печатала ей одно-единственное «Прости» я.

— Она уже едет, не переживай, — приободрила Онни.

За это я и переживала.

— Ты сегодня опять свалишь? — Фрея была зла, но почти сразу скосилась на Тинго и кивнула, — ладно, но не обещаю, что ты сможешь открыть дверь, когда придёшь.

Я закатила глаза. И обрадовалась, потому как в момент, заезжала на парковку четырёхместка Мелании, из общежития шагнул Эрнест. К нему я и направилась.

— Привет, — улыбнулась, — сегодня в силе?

Сперва он оглядел меня с ног до головы, после нахмурился и только потом попытался улыбнуться.

— Прости меня, Аямако, но сегодня никак, — нервно дёргались уголки его губ, норовя скатиться вниз.

Моя бровь подлетела ввысь.

— А завтра? — повернулась за уже уходящим им.

Все следили за нами.

— Прости ещё раз, — обернулся и кивнул мне он.

А после как ни в чём ни бывало быстрым шагом ушёл по тропинке куда-то к центру школы. Я же смотрела ему вслед с непониманием.

— Что не так? — пробурчала, — это же…

— Показать? — обняла меня за плечи Мелания, — если хочешь, то можем сегодняшний вечер посвятить разработке плана мести.

Её пальцы на моем подбородке заставили повернуть голову вправо. На тот самый большой экран, на который выходят окна нашей комнаты.

— Три, — усмехнулась Мел.

— Два, — Фрея.

— Один, — Пич.

И на экране появилась огромная, черт её дери, огроменная фотография, которую было видно с любого угла школы и мира. А на ней освященная фонарем эта самая лавочка, на которой Грегори целует меня с бутылкой шампанского