С помощью носа, ушей, ног и других неизвестных науке частей тела я сумела-таки вытащить на свет божий сундук, в котором обнаружились всякие слесарные инструменты. Используя напильник, зажатый в зубах, я освободила Катю от веревок, после чего она проделала то же самое со мной, только ей в связи с понятными обстоятельствами было гораздо проще. Я смогла наконец посмотреть на часы, о чем долгое время нахождения здесь мечтала. Половина третьего. Кошмар!

– За Наташку волнуешься? – Сказать по правде, я о ней успела забыть. Стыдно. Это не по-дружески. – Или?..

– Или, – подтвердила я ее догадки, разом упав в глазах подруги на уровень пониже пяток. – В пять мне надо быть у подъезда.

– Как ты можешь думать об отдыхе на каких-то там озерах, когда здесь черт-те что творится? – укорила меня подруга. Правильно сделала. – Ладно. Давай придумывай, как выбираться отсюда.

– Уже. – Я ткнула указательным пальцем правой руки в самодельный походный топорик, явивший нам свой лик со дна ящика. – Этим мы запросто справимся с хлипкой дверью. Знать бы, сколько у нас в запасе времени.

– Ух ты! – осталась довольна Катерина моей находкой. – А че ж мы напильником стругали? Дуры.

– Ага, дуры, попробуй возьми его зубами!

– Ну ладно. Давай действовать!

И мы начали действовать, орудуя и топором, и напильником сразу. Все оказалось сложнее, чем предполагалось, но в итоге мы справились и, как красивый венец истории а-ля Джеки Чан, вышибли дверь ногами.

– Ура! Свобода! – возликовали мы, выплывая в узкий темный подвальный коридор, но рано: сверху донеслись мужские голоса, затем – топот ног. Они услышали нас и побежали проверять, что мы успели наворотить за время их отсутствия.

Я испуганно попятилась назад, но Любимова не дала мне вернуться, схватив за руку и горячо зашептав:

– Ты что надумала? Сдаться без боя? Навсегда решила здесь остаться?

– Мы не успеем! – стояла я на своем, точно упершийся в стену баран, не оставлявший попыток пройти сквозь нее.

– Лучше смиренно сидеть в ожидании смертного приговора?

Слово «смертный» мне не понравилось, потому, мобилизовав все свои силы, я сама схватила Катьку и поперла нас обеих вверх по неосвещенной лестнице со скоростью реактивного самолета.

– Да не несись ты так! Я шпильки поломаю! – причитала по дороге Катя, но тут дверь, ведущая из подвала предположительно в дом, отворилась, что мы выяснили благодаря звуку и полоске света, упавшего на ступеньки (саму дверь мы не могли видеть, так как лестница была винтовой). Послышался голос шепелявого:

– Куда это мы намылились, слюски подсаборные? – Он сделал два шага вперед, прикрыв за собой дверь, но не плотно, и тонкого луча света хватило, чтобы разглядеть жутковатый серебристый блеск лезвия перочинного ножа.

– Ты кого шлюхами обозвал, проститут сутенерский? – взъерепенилась Катерина, останавливаясь, а я ткнула ее пальцем в бок, что, мол, сдурела?

Бандит замахнулся ножом, а где-то рядом раздались голоса двух его товарищей.

– Бежим! – завизжали мы с ней хором и ломанулись обратно, уповая на то, что сумеем как-нибудь забаррикадироваться в лишенной двери комнате стареньким диваном и мешками, но фортуна снова повернула к нам свой прелестный зад: бросившиеся вдогонку трое похитителей нагнали нас еще за три ступеньки до того помещения, и в следующий момент, почувствовав мощный удар по затылку, я отключилась.

Придя в себя от сильной головной боли, я ощутила под собой определенную вибрацию, из чего заключила, что снова нахожусь в машине, причем опять-таки в этом дурацком положении – на карачках с завязанными глазами. Сверху доносился неторопливый разговор троих похитителей, и потому я решила не объявлять пока о своем пробуждении, хотя голова болела немилосердно и так и хотелось за нее подержаться. Однако молчала я снова с пользой. Выяснились следующие факты: парни трудятся под каким-то авторитетом, вокруг которого и шла их неспешная беседа. Видимо, он и приказал нас похитить. Но зачем? И что за авторитет? Уж не Федоткин ли?

Неужели служащие банка раскусили псевдожурналистку? А хозяин, стало быть, решил подстраховаться и ликвидировать любопытную Варвару, пока что-нибудь не разнюхала. Или с помощью пыток выжать информацию, кто я и откуда.

Несколько минут ничего особенного не происходило, мы так и ехали в неизвестном направлении, а мужчины лениво переговаривались, как вдруг случилось нечто, после чего события стали развиваться стремительнейшим образом. Началось с того, что что-то близ меня осторожно зашевелилось, побрыкалось, в следующий миг что-то щелкнуло, меня обдало потоком свежего воздуха, кто-то взял мою руку в свою, дернулся, и в следующее мгновение я куда-то полетела, в конце больно ударившись коленкой и бедром о землю. Вскрикнув не то от боли, не то от испуга, я сняла повязку. Рядом со мной стояла довольная собой Катерина, потирая ушибленный зад.

Оказалось вот что. Незаметно для них сняв повязку, подруга дождалась поворота на дороге, при котором водитель вынужденно притормозил, и, пробравшись ближе к дверце, в нужный момент дернула за ручку, вывалившись наружу и не забыв прихватить с собой меня. Нам повезло, мы выбросились прямо перед постом ГИБДД. Те, видя такое дело, помахали жезлом «семерке», но ей было по барабану, она просто-напросто проигнорировала сигнал, проехав мимо. Их номер передали всем постам, но как стало известно впоследствии, когда добрые гибэдэдэшники связались с ними по рации, «семерка» оставила за собой право называться неуловимой, исчезнув с лица земли точно тень в полдень.

Нас приласкали, напоили чаем, сняли показания и бережно посадили на автобус.

Когда я подползла, еле ворочая ногами, к подъезду, Коля уже ждал меня.

– Ты откуда… такая? – вышел он мне навстречу.

– Сейчас расскажу, подожди только, зайду за вещами.

Дома налетели разгневанные родители:

– Где ты была? Почему в таком виде? Опять труп?

– Да нет, на сей раз похищение…

– Да? И кого вы с Катей похитили?

– Нас похитили! Ну ладно, некогда рассказывать, мне на озеро пора. Мам, ты собрала мне вещи?

– Собрала! – немедля среагировала мать и выставила в коридор увесистый пакет.

– Секундочку! – воспротивился отец. – Люсь, ты говорила, что это награда за положительные оценки и хорошее поведение, а я ничего пока хорошего не вижу. Не поедешь никуда! Мое последнее слово!

– Папа… – замялась я.

– Что?

– Дело в том, что он меня уже ждет на улице.

– Да? Ну лады тогда, – мгновенно сменил он гнев на милость. – Езжай, дочка. Я тебя благословляю. – Поцеловав в лоб, принялся за наставления: – Дорога предстоит дальняя, так что береги себя. Не делай глупостей! Мужики – козлы, им одно надо! И никаких «шампусиков», поняла?