Дэниел не знал, сколько пролежал, наслаждаясь чистым, свежим горным воздухом и слушая звуки окружающего мира. Десять минут, час или пять часов. Когда же он снова сделал попытку встать на лапы, не без труда, но ему это удалось. Дэниел постоял минуту-другую, не двигаясь, закрыв глаза, будто собираясь с мыслями, затем открыл глаза и окинул взглядом окрестности. Он находился на берегу реки, узкой лентой вившейся по широкому дну ущелья, с двух сторон зажатому пологими, поросшими чахлой травой склонами гор. Над рекой вилась мошкара, носились с тихим жужжанием жуки.

Небо было девственно чистым, лишь изредка его девственность омрачали полоски белых перистых облаков. Солнце стояло высоко, но грело слабо. Тем не менее, Дэниел заметил, что его шерсть, пока он лежал без сознания, успела высохнуть, значит, без сознания он пробыл долго. Подтверждением этому были и сосущие позывы в желудке.

Дэниел посмотрел вдоль реки, сначала в одну сторону, затем в другую, раздумывая над тем, в какую сторону двинуться. Решил следовать за течением реки, поэтому повернул вправо и медлено заковылял вниз по течению. Когда уставал, Дэниел ложился в тени того или иного выступа и отдыхал, когда хотел пить, пил воду из реки. Некоторое время она помогала ему бороться с голодом, когда же становилось невмоготу, Дэниел ел траву. Она была совершенно безвкусной, но, тем не менее, хоть немного, но от голода избавляла.

Вскоре ущелье закончилось, дальше река бежала по зеленой долине, местами поросшей густой порослью деревьев, смесью тиса, бука и падуба. Местность, по которой двигался Дэниел, была дикой. Кроме птиц, иногда пролетающих над головой, и насекомых, ползающих под лапами, здесь, казалось, никакой живности больше не было.

Эту ночь Дэниел провел на берегу все той же реки, на нижней ветке сосны, росшей на краю небольшого соснового леса, покрывавшего склон невысокой горы. Усталость и напряженность минувшего дня сделали свое дело, Дэниел спал как убитый, за ночь ни разу не проснувшись. Возможно, это обстоятельство послужило и причиной того, что на следующий день проснулся Дэниел довольно-таки поздно, солнце успело подняться высоко. Зато Дэниел чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. Он слез с дерева, спустился к реке, утолил жажду и сел на берегу реки, раздумывая над тем, где бы раздобыть что-нибудь более питательное и вкусное, чем трава. Не придумав ничего лучше, он решил подняться на вершину ближайшей горы, благо она была невысокой, и осмотреть местность.

Склоны здешних гор были пологими, поэтому Дэниелу не составило большого труда подняться на вершину одной из них. Некоторое время спустя он уже стоял на вершине и окидывал взглядом сверху прилегающую местность. В том направлении, в котором бежала речка, местность становилось лесистее, но оставалась все такой же безлюдной. Дэниела это обстоятельство нисколько не огорчало, так как он не искал компанию, ему бы найти что-то более съедобное, чем трава, и он готов был жить здесь до конца своих кошачьих дней. Даже едва не случившаяся с ним прошлым днем трагедия не смогла поколебать его решимость обосноваться в Грампианских горах – вотчине одиноких сердец.

Внимание Дэниела привлекло серо-бурое пятно на одном из склонов горы, на вершине которой он находился. Он присмотрелся, и его сердце заплясало, когда он понял, кого увидел. Это была куропатка. Яйцом именно такой куропатки он однажды неплохо наполнил желудок. Ну, а если нет яиц, тогда можно закусить самой куропаткой. Дэниелу трудно было представить себя хищником, но ради того, чтобы утолить голод, чего ни сделаешь.

Дэниел приник к земле и начал медленно спускаться по склону холма. Куропатка рылась в земле в поисках семян и его не видела, да и расстояние играло на руку Дэниелу. Чем ближе Дэниел становился к своей жертве, тем ощутимее становилось возбуждение, охватившее его в эти минуты. Он словно превратился в дикого зверя, выслеживающего добычу. Все его чувства обострились. Хвост подрагивал в предвкушении. К своему удивлению, Дэниел понял, что ему нравится то состояние, в котором он пребывал. Это было чем-то новым, еще не испытанным им. Он уже знал, что значит быть жертвой, когда за тобой охотятся, а ты спасаешься бегством, теперь ему предстояло узнать, что значит быть хищником, охотником.

Расстояние между Дэниелем и куропаткой медленно, но верно сокращалось. Дэниел двигался, пригнувшись к земле, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Лапы Дэниела ступали мягко и бесшумно. Хвост тихо волочился за туловищем.

Что-то встревожило куропатку. Она подняла голову и посмотрела по сторонам. Дэниел замер и плотнее прижался к земле. Куропатка долго вертела головой, окидывая взглядом склоны гор, затем, удовлетворившись увиденным, вернулась к прерванному занятию. Дэниел поднялся и снова начал красться к куропатке. Минута-вторая и вот он уже в пяти метрах от нее, чуть выше по склону горы. Дальше прятаться было бессмысленно. Короткий бросок и дело будет сделано.

Дэниел, дрожа от переполнявшего его азарта, вскочил с земли и бросился к куропатке. Та услышала шорох и подняла голову, закричала и побежала вниз по склону. Куропатка успела пробежать не больше трех метров, как Дэниел настиг ее, повалил на землю и придавил ее тело к земле своим. Зубы готовы были вонзиться в шею куропатки, когти вцепились в перья, готовые разрывать и кромсать. Дэниел чувствовал, как бешено бьется сердце его жертвы, видел, как широко раскрыты ее глаза, и какой ужас застыл в них. На какой-то миг перед глазами Дэниела возникла картина убийства: его клыки вонзаются куропатке в шею, рвут ее, кровь скатывается по ним и падает на ее все еще трепещущее тело.

Дэниел замер, пораженный яркой картинкой в голове.

«Нет, я не могу убить живое существо. Я же не убийца, – Дэниел тряхнул головой, прогоняя наваждение. – Я не животное, хоть и нахожусь в теле животного».

Дэниел сполз с тела куропатки и повалился на траву. Куропатка как-то неуклюже поднялась на ноги и, не помня себя от счастья, оглашая окрестности криками, побежала вниз по склону горы. Дэниел закрыл глаза и вздохнул.

«Я ни на что не способен. Не могу даже убить куропатку, чтобы утолить голод. Животное убивает, когда чувствует голод. Человек убивает даже тогда, когда не голоден. Кто же тогда я? Не животное и не человек. Даже чувствуя голод, не могу убить живое существо… С каких это пор я начал ценить чужую жизнь? Наверное, с тех, когда узнал, что значит быть жертвой».

Звонкое «кьяк-кьяк-кьяк» потревожило тишину голубого неба. Дэниел перевернулся на спину и оцепенел.

«Да что же это такое! Неужели опять?!» – сознание Дэниела забилось от страха рыбой, попавшей в сеть.

Высоко в небе, раскинув в стороны широкие крылья, кружил беркут. Дэниел вскочил и осмотрелся в поисках убежища. Но вокруг даже деревьев не было. Первая полоса деревьев начиналась лишь у подножия горы, но туда надо было еще добраться. Дэниел прикинул на глаз расстояние. Не меньше двухсот метров. Крик беркута в вышине заставил Дэниела забыть о расстоянии и броситься вниз по склону под спасительную сень деревьев.

«Кьяк-кьяк» над головой зазвучало ближе, и Дэниел понял, что в который раз стал жертвой. Его яркая шерсть уж слишком выделялась посреди буро-зеленой поросли, опоясывающей склон горы.