Стая хищников вновь превратилась в обычную толпу.

Эш прижался ближе к фасадам домов, чтобы не попасть под ноги в очередной раз сменившему настроение людскому потоку.

И через несколько минут очутился на площади.

Трепещущие факелы отражались в десятках крошечных водных зеркал, разбросанных дождем по мостовой. Раненые простолюдины, цепляясь друг за друга, пытались убраться подальше от освещенного пятна, вокруг которого лежало не меньше двух десятков горожан, убитых в столкновении со стражей. Повозку с писчим с площади уже убрали, пустое жестяное блюдо валялось в стороне, рядом со стонущим бородачом без правой руки, из которой хлестала кровь.

А стража под предводительством бархатного чиновника и латника на коне взяли в кольцо телегу с живым грузом стигматиков, пытаясь оттеснить ее в сторону и атакуя высокого воина, выполнявшего роль возницы.

Высокий уже дошел до стадии преображения. Его коричневую кожу покрывали наросты и шипы, огромные желтые глаза светились зеленым вертикальным зрачком. На спине и плече стигматика виднелись глубокие раны. Он отчаянно метался вокруг телеги, со свистом раскручивая перед собой два боевых топора на длинных рукоятках. Стражники шарахались от него, и тут же другие нападали сзади, ступая по телам своих мертвых соратников.

А в освещенном круге, как на ристалище, между тем сражались четверо.

Потемневшего Дария с бугристыми бурыми руками Эш узнал сразу. Он сражался с другим мечником, пластичным и вертким, как кошка. Дар ревел, наступая, а тот уклонялся, не успевая контратаковать.

Но все внимание Эша сейчас приковывали вовсе не они. А чудовище, которое сражалось со вторым мечником.

Если бы не пылающие знакомые метки, Эш никогда не опознал бы в этом существе Шеду. Она словно стала на три головы выше из-за козлиных ног. Кожаная безрукавка расстегнулась, выпуская наружу не только две мягкие окружности груди, но и покрытую пучками рыжеватой шерсти звериную мускулатуру. Плечи налились силой, а в кудрявой гриве волос проступили рога. Хлыст в ее руке яростно щелкнул, оставляя отметину прямо поперек безобразной, по-волчьи вытянутой вперед морды противника. Тот взвыл, отскочив в сторону…

Эш вжался спиной в мокрые кирпичи оказавшегося позади здания.

Что происходит? Какого рожна они вообще влезли в эту драку?!

Но разбираться сейчас было не время. Хотелось вырваться вперед, на площадь, вмешаться в бой…

Но там от него никакой пользы не будет. Нужно действовать с расстояния.

Эш сорвал лук со спины и попытался прицелиться хоть в кого-нибудь из противников.

Но от волнения у него дрожали руки, а сердце стучало так сильно, что каждый его удар сбивал Эшу прицел.

Разыгравшееся пламя в крови мешало ему сосредоточиться и выстрелить.

«Тебе никогда не стать хорошим стрелком, Эш», — говорил его учитель. «Горячность дает силу разве что мечникам. А лучнику она отрубает руки и выкалывает глаза…»

И тут Эш понял, что его собственное сражение разворачивается сейчас вовсе не со стигматиками, а с самим собой.

Его враг — горячность.

Стрелок должен быть холоден. Выдержка, спокойное биение сердца, ровное дыхание.

И пусть Эш на самом деле не обладает такой выдержкой, это не беда. Можно запихнуть настоящего себя в холодную оболочку, как старик Аварра помещал бешеных духов в неподвижные статуи.

Очередной удар хлыста Шеды глубоко рассек грудь воина-волка. Дарий впал в какое-то остервенение, с бешеной силой нанося один за другим похожие удары…

Нет, глядя на них, у Эша точно ничего не получится.

Он шумно выдохнул, на мгновение прикрыв глаза и заставляя себя не вслушиваться в крики и вопли. Потом медленно и глубоко вдохнул, собирая всю свою волю в кулак. Легкое жжение на лопатке напомнило Эшу о стигме, которая хоть и не давала ему силы, но тем не менее у него имелась.

Неважно, кто там сражается. Неважно, где Дарий. Не важно, где Шеда. И не имеет никакого значения, что сейчас происходит на площади.

Сейчас он убьет стигматика, которого выберет. Которого ему будет удобно убить. Не потому что ему срочно нужно кому-то помочь, а просто потому что он так решил.

«Терпение ворона велико», — услышал вдруг Эш еле слышный шепот. И он знал, что этот звук идет не снаружи, а изнутри.

«Ворон терпеливее времени…» — продолжал шепот, и от его звучания у Эша по жилам разлился неприятный холодок

Он открыл глаза, и вдруг совершенно по-новому увидел происходящее на площади. Оно словно отодвинулось еще дальше, но при этом видел все немного сверху. Звуки боя стали приглушенными, зато куда громче дул ветер и журчала вода по дороге. Движения воинов стали медленнее, как если бы те двигались сквозь толщу воды.

Эш натянул тетиву и замер, выжидая подходящий момент.

«Ворон терпеливее смерти…» — вновь зазвучал шепот, и Эш увидел, как едва светятся стигмы Шеды — она сражалась, играя. Ее хлыст плавно опускался на противника, разрывая кожу и мякоть под ней, на губах застыла улыбка.

И это не взволновало и не испугало Эша. Это просто было, как листва на дереве.

А вот Дар сражался на пределе. Его стигма пылала, связки сводило судорогой. Его противник мягко выскользнул из-под меча Дария и обернулся на Эша, словно почувствовав его взгляд.

Легкая стрела мгновенно скользнула в сумерки.

Мгновение — и она вонзилась воину в глаз.

Стигматик вскрикнул, отшатнулся — и тут же меч Дария снес ему голову…

Звуки вдруг хлынули Эшу в уши, зрение стало обычным.

Стражники всей толпой наконец-то смогли отрубить своему противнику руку. Весь исполосованный их мечами, с торчащей из лохмотьев мякоти костью на локте, он со злобным смехом все еще щерился и уворачивался от атак, танцуя на трупах поверженных им врагов…

— Остановиться! Все — назад! — прокричал вдруг чиновник, выглядывая, наконец, из-за спин стражи. — Переговоры!..

Эш поморщился.

Какие еще переговоры? Они ведь почти победили. А стигматики сами напросились — они ведь хотели забрать и невольников, и деньги, и под шум народного волнения по-тихому скрыться из города.

Вот только никто из них не ожидал, что здесь окажутся свои одержимые.

Однако Шеда, как ни странно, послушалась и остановилась. Израненный воин выбрался из-под ее хлыста и бросился к своему однорукому приятелю. Стражники расступились, опустив мечи.

Стигматик, похожий на ящера, выпрямился. Навстречу ему выехал чиновник.

О чем они говорили, Эш не слышал. Но зато из-за спины, с улицы до него донесся звук бряцающих об булыжники подбитых металлом сапог.

Дело запахло дурно.

Эш шагнул в арку дома, скрываясь в темноту. Между тем чиновник подозвал к себе Шеду и Дария. Девушка медленно принимала обычный облик, и сейчас стыдливо придерживала безрукавку, не давая ей распахиваться на груди. Обменявшись парой фраз, бархатный господин неожиданно звучно крикнул: