глупенькая, – фыркнула Роза. Она всегда так фыркала, когда кто-нибудь из ее младших сестер и братьев, чаще всего Карло, проявлял тупоголовое упрямство. – Ладно, я могу понять, что ты не хочешь пока говорить об этом Нико, но от меня-то зачем скрывать?

Нина отняла от лица прохладную салфетку и уставилась на Розу во все глаза:

– Что скрывать?

– Ты что, правда не понимаешь, о чем я толкую? И чему тебя только учили на курсах медсестер?

Нина все еще с недоумением смотрела на золовку, которая по какой-то необъяснимой причине улыбалась. Или в ее глазах стояли слезы?..

– Когда мы в последний раз отстирывали твое белье во время месячных?

И тут Нина, по-прежнему не отрывая удивленного взгляда от лица Розы, вдруг ощутила проблеск понимания. Может ли быть, что она… А если так, почему сама не заметила признаков?..

– Ты что, не отслеживаешь эти дни? – хмыкнула Роза.

– Я… э-э…

– Я же замечаю, что тебя все еще тошнит по утрам, и только не говори мне, что дело в несварении. А когда недавно перевязывала порез у Маттео на ноге, ты же вся позеленела… Эй, Нина, что с тобой?

– Мне нужно присесть… Можно я… просто посижу минутку…

В следующую секунду Нина оказалась на земле. Она еще ни разу в жизни не падала в обморок, у нее даже сильных головокружений не случалось, но понимание того, что с ней происходит, ее ошарашило. Это было настолько невероятно, что не укладывалось в голове.

Роза подхватила салфетку, прежде чем Нина успела ее выронить, опускаясь на землю.

– Наклони голову между колен, а я положу салфетку тебе на шею. Вот. Так лучше?

– Я беременна, – пробормотала Нина. – Не могу поверить…

– Как ты не поняла этого раньше?

– Раньше со мной такого не случалось. То есть… я хочу сказать… у меня еще не было детей… И что теперь делать?

– Ничего особенного. Дети обычно сами знают, как им родиться.

– Может, обратиться к доктору Пиветти?

Роза презрительно рассмеялась:

– К этому шарлатану? Я не доверю ему принять роды и у козы. Нет. Мы позовем Ромильду, когда настанет время. Она в Меццо-Чель у всех роды принимает. К сожалению, когда родился Карло, она помогала другой роженице, иначе моя мать была бы жива. Ромильда сумеет хорошо позаботиться и о тебе, и о твоем ребенке.

– У меня будет ребенок… – проговорила Нина, все еще пытаясь это осмыслить.

– А ты как думала? – хмыкнула Роза. – Вы двое как голубки, воркуете напропалую. Даже странно, что так поздно ребеночка сделали. – Она встала и помогла Нине тоже подняться на ноги. – Ну, как ты? Готова идти?

Нина кивнула, и они направились домой. Красавчик с повозкой плелся позади, а Нина по дороге все подсчитывала и подсчитывала в уме дни, и каждый подсчет приводил ее к одному и тому же результату – она беременна четыре месяца с небольшим. Четыре месяца с небольшим не замечала ни единого признака. Она набрала вес, но думала, что это прибавилась мышечная масса из-за тяжелой работы и хорошего аппетита. Пуговицы на юбке пришлось перешивать уже два раза, но ее это ничуть не насторожило. Как можно быть такой слепой?!

Они уже подходили к дому, когда Роза остановилась вдруг и порывисто обняла невестку:

– Я знаю, это твое право сообщить новость моему брату, и обещаю, что буду молчать. Но пообещай и ты мне кое-что, пожалуйста. Удостоверься, что Нико сидит, перед тем как скажешь ему об этом. Не хочу, чтобы он грохнулся в обморок.

* * *

Нико вернулся в ночь на среду, так поздно, что в этот час не спали только Нина и Роза, потому что в тот вечер в деревне не отключили электричество и они решили дошить и доштопать все, что было, раз уж так повезло со светом.

Нико совсем вымотался после долгой дороги и работы на полях дядюшки Беппе, так что Нина без слов поняла, о чем он сейчас мечтает – о горячей ванне. Они вдвоем с Розой вытащили бадью, поставили кипятиться большой чайник, а когда вода была готова, Роза, пожелав им доброй ночи, удалилась к себе с многозначительной улыбкой.

Нико, хоть и сидел за столом с полуприкрытыми глазами, все равно заметил ее веселость.

– Отчего это у моей сестрицы такой довольный вид? – поинтересовался он.

Нина собиралась поделиться с ним своей тайной, когда они окажутся наедине в спальне, поэтому с наигранной беззаботностью пожала плечами:

– Просто она в хорошем настроении. День у нас прошел чудесно. Вот и всё.

– Ну, может, и так, – протянул Нико, вставая, и принялся снимать грязную одежду.

Перед уходом Роза погасила верхний свет, оставив только керосиновую лампу гореть на столе. Они были одни, в полумраке, и Нина понимала, что едва ли их кто-то потревожит в столь поздний час, но все же невольно покраснела при виде широкой голой спины и мускулистых рук Нико.

Он тихо зарычал от удовольствия, опускаясь в горячую воду.

– Спасибо. Это мое лучшее возвращение домой. Я только и думал, что о твоем хорошеньком личике и о горячей ванне.

– Хочешь побриться? Могу принести твои принадлежности из спальни.

– Нет, не сейчас. Я так устал, что только порежусь. – Он обернулся и улыбнулся ей поверх плеча: – Поскорей бы оказаться в постели с моей прекрасной женой!

– Хочешь… э-э… я вымою тебе голову? – спросила Нина, чувствуя, как сердце пускается вскачь.

– Да, пожалуйста, – отозвался Нико, и она вздохнула с облегчением – теперь у нее появилась возможность хоть чем-то себя занять, вместо того чтобы пожирать его глазами и краснеть от комплиментов.

Нина села на табуретку рядом с бадьей, прихватив с собой кусок самодельного мыла Розы и кувшин с водой для ополаскивания.

– Намочи сначала волосы, – попросила она.

Нико, покорно наклонив голову, сложил ладони лодочкой, зачерпнул воды и полил сверху себе на затылок. Выпрямившись, он откинул голову назад, на край бадьи, почти на колени жене, и она взбила мыльную пену.

Нина завороженно наблюдала, как он расслабляется от ее нежных прикосновений, как разглаживаются тревожные морщинки и исчезают тени от усталости на его лице, – и от этого у нее на сердце становилось все легче. Но вода тем временем остывала, а Нико нужно было хорошенько выспаться, поэтому Нина неохотно взяла кувшин и смыла чистой водой мыльную пену с его волос.

А потом вдруг слова сами сорвались с ее губ:

– Нико, мне нужно тебе кое-что сказать.

Она обещала себе дождаться момента, когда они вдвоем поднимутся на второй этаж и уединятся в своей комнате, но сейчас ее так переполняли эмоции, что от них щемило сердце,