Ирен помогла поднять громоздкий, тонкий воздуховод над топкой. Переделанный Адамом хомут подошел, и амазонка придерживала его, пока молодой инженер закручивал гайки. Работа требовала, чтобы они сталкивались локтями, что днем ранее заставило бы Ирен ворчать, а Адама – нервничать. Но после встречи с паукоедом они стали лучше понимать друг друга. Адаму показалось, они стали друзьями.

Он воспользовался их новообретенным товариществом, чтобы удовлетворить любопытство.

– Не хочу показаться неблагодарным, я действительно ценю то, как ты за ней присматриваешь, но я не могу не спрашивать себя, почему тебе так нравится Волета.

Амазонка хмыкнула, и на мгновение Адам подумал, что другого ответа не дождется.

– Я видела ее на сцене в «Паровой трубе», – сказала потом Ирен. – Я там была с Голлом. Мне не понравилось смотреть на бедных девочек. Меня мучила совесть. – Ирен выдержала паузу, Адам переместился на другую сторону топки и там продолжил заворачивать гайки. Она изогнула руки обручем вокруг него, придерживая хомут, и продолжила: – Когда я увидела ее там, наверху, на трапеции, она выглядела другой. Большинство девушек были словно пьяные или в масках. Но не она.

– Подвинь руку, – попросил Адам, и она повиновалась, освобождая место для гаечного ключа. – Какой она выглядела?

– Отважной. Она посмотрела мне в глаза. Она не боялась. Она смотрела на меня, как будто знала, какая я на самом деле. Дети Голла смотрели на меня так же – как будто знали меня, и я им нравилась. Это было приятно.

– Ладно. Давай проверим, как он держится, – сказал Адам, и они отступили. – Не отвалился. Думаю, это хороший знак.

Адам вытер масло с рук, действуя с тщательностью человека, который тянет время. Он должен был что-то сказать в ответ на признание Ирен, но ему не хватало словарного запаса капитана или авторитета «мистера Уинтерса». Он боялся, что одним неверным словом погасит огонек их дружбы.

– Знаешь, ты очень похожа на нее, – проговорил он наконец. – Люди постоянно ее недооценивают из-за того, как она выглядит и ведет себя, – дескать, красивая, глупая девушка. Но она умная и бесстрашная и бывает очень доброй. Я тоже тебя недооценивал. Прости, что так вышло.

Тяжелые складки век Ирен опускались так низко, что он не мог заглянуть в глаза и прочесть в них ответ. Она дышала с присвистом через разбитый нос. Он начал подозревать, что и впрямь задул огонек…

– Хочешь сказать, я красивая?

Адам хихикнул.

– Я бы на такое не осмелился, – сказал он и увернулся, когда она сделала вид, что собирается его ударить.

Приглушенные голоса разносились по атриуму снаружи; хрустальные лифты, пыхтя, перемещались между этажами. Хотя в их блоке было тихо, остальной Золотой зоопарк оставался во власти бурной рутины.

Сенлин поражался тому, как искусно человеческая раса внедряла рутину в самую своеобразную среду; казалось неизбежным, что за появлением людей обязательно последует проза жизни. Он чувствовал гармонию этого места. Их хозяин, похоже, страдал манией величия, но все же он предоставил приют немногим удачливым ходам.

Эдит стояла в дверном проеме клетки. Что-то в ее позе или в блеске золотых прутьев, которые ее обрамляли, напомнило Сенлину о девочке с картины Огьера. Эдит выглядела такой же умиротворенной, и, как девочка, которая решительно смотрела вдаль от берега, она была сосредоточена на чем-то невидимом, внутреннем. Она выглядела невозмутимой, прекрасной и…

Впрочем, не имело значения, как она выглядела. Он выкинул беспокойную мысль из головы.

– Прости, что нам пришлось пройти весь этот путь ради вывода, который мог бы подсказать мне здравый смысл: тропа ходов годится только для ходов. Думаешь, Марат проявил коварство, намекая, что можно просто нарядиться таковыми? Не могу придумать более опасную маскировку. Если надеть это облачение, как его потом снять?

– А оно не снимается. Кто стал ходом, тот… Почему он оставил дверь открытой? – спросила она, поворачиваясь к нему.

Сенлин откашлялся:

– Полагаю, чтобы отговорить нас от мыслей покинуть это место.

Он отступил в противоположный конец камеры, где стопки книг высились вдоль решетки, словно обшивка стен. Он рассеянно поднял том с матерчатой обложкой, озаглавленный претенциозно, но не очень-то увлекательно: «Болота и трясины: полный обзор». Открыв книгу, он с удивлением обнаружил, что все ее содержимое, слово за словом, вымарано.

Встревоженный, он взялся за другой том – «Энциклопедию сапожника: шкуры и кожи». Каждую букву, вплоть до последнего номера страницы, закрасили черным. С растущим беспокойством он проверил еще несколько книг. Все они были погублены.

Сенлин уже видел такую методичную порчу раньше, в Купальнях. В то время он предполагал, что это работа местного кретина. Но это был не случайный вандализм; это была кампания.

Затем его осенило: ходы, которых он видел с перьями в руках внизу, не делали пометок в книгах. Они их губили. Сенлин предполагал, что Марат учил этих несчастных читать, но все оказалось совсем не так. Он использовал их, чтобы уничтожать книги.

И Сенлин украл чужую библиотеку, чтобы им помочь. При мысли об этом его затошнило.

Но по какой причине Марат затеял это бессмысленное расточительство – не только трату знаний и опыта, содержавшихся в книгах, но и усилия, которые требовались для того, чтобы все это вычеркнуть? Если он так ненавидел книги, почему бы просто их не сжигать? Зачем «изучать» их вплоть до разрушения? Сенлин не мог этого постичь. Но ведь он на самом деле не понимал и цели этой миссии. Человеколюбие точно ни при чем; для такого здешние обитатели слишком смахивают на солдат. Так для чего же вербовали всех этих ходов? Для перевоспитания? Преступной деятельности? Революции? Чего еще?

Сенлин поймал себя на маниакальных мыслях и попытался отмахнуться от них – сглотнуть, как слюну с привкусом желчи.

– Безумие, – пробормотал он, а потом продолжил громче, чтобы Эдит услышала: – Они испортили все эти книги.

Но это открытие ее не очень заинтересовало, в отличие от предшествующего довода.

– Он оставил дверь открытой, чтобы мы не ушли? В каком смысле?

– Если бы он нас запер, то показал бы, что знает: мы попытаемся сбежать.

– Да, но что мешает нам выйти через открытую дверь?

– Отличный довод. – Сенлин уравновесил стопку изуродованных книг. Это оказалось трудной задачей, руки тряслись. – Но что случится, если мы попытаемся уйти?

– Кто-нибудь нас остановит, – заявила она, нахмурившись. – Это место кишит ходами.

– Согласен. – Он сжал кулаки, чтобы справиться с дрожью в руках. Может, простудился из-за недавнего купания или обессилел от голода, который галеты едва притупили. – Что ты думаешь об этом месте? Оно не такое, каким я его себе представлял.

– Я никогда не слышала ни о чем подобном. Он держал его в секрете, а в Башне такое непросто. Совершенно очевидно, что это не миссия. – Эдит с любопытством пощупала тяжелый занавес, который висел за прутьями примыкающей клетки. По одну сторону от них располагался заводной птичник, а что же с другой стороны? – Как только пойдут слухи о том, чем Марат тут занимается, будут проблемы.