глубже в добычу, ворсинки выделяют вещество, которое не даёт крови сворачиваться — рана не заживает и в итоге жертва погибает от потери крови, если яд вовремя не вывести. Довольно опасные твари, учитывая, что они перемещаются стаями по пять-десять особей. В некоторых городах их держат в больших клетках вокруг городских стен, чтобы выпускать в тоннели в случае нападения. Бегают они раза в три быстрее наших ящеров, так что сражаться с ними весьма неприятно.

— Вы тоже с ними встречались? — светлый эльф послушно последовал за тянущим его в сторону Кольцевой улицы Кьяром.

— Было пару разу, — кивнул танцор, — но у нас, во-первых, есть Ная, а во-вторых, — Аэн. Как и все членистоногие, урдажи боятся огня, так что до «во-вторых» дело даже не дошло ни разу.

— Из твоих уст звучит так, как будто сражаться с ними не так уж и сложно… — покачал головой Лиас.

— Сложно. Просто Ная у нас слегка сумасшедшая, и предпочитает спалить весь кислород и сдохнуть от этого, но не сдаться… — хихикнул Кьяр.

— Не надоело опять бои обсуждать? — перебил пустившегося опять в свою бесконечную болтовню танцора Шиин. — Лиас, как хочешь отметить новое зрение?

— Не знаю, — улыбнулся светлый эльф, — а как у вас обычно отмечают?

— В таверне!

— В борделе!

Одновременно отозвались Асин и Кьяр.

— А можно просто что-нибудь вкусное на рынке купить и пойти в комнаты? — Лиас, конечно, был рад, что его операция в итоге прошла успешно, но оба варианта казались ему вполне обычным времяпрепровождением тех, кто их предлагал. К тому же, ему не очень хотелось шататься по городу без Наи: он ещё не настолько освоился в Таэмране, чтобы чувствовать себя спокойно, гуляя здесь без обладающей достаточно высоким статусом женщины.

— Ну, можно и так, — согласился за всех Шиин.

* * *

Ная, Эмиэль и Иран без сил рухнули на пол в первом попавшемся углублении, хоть сколько-то напоминавшем место для привала.

С того момента как они завершили ритуал и уничтожили сундук с трупом, им пришлось ещё долго отбиваться и убегать от всевозможных тварей, лезущих из прорехи между измерениями, но в итоге, спустя часов шесть гонки и сражений, им, наконец, удалось оторваться. То ли брешь, наконец, затянулась, то ли они просто отбежали уже достаточно далеко, чтобы монстры перестали их чувствовать. Уставшие, израненные и истощённые, они доплелись докуда смогли, чтобы хоть немного отдохнуть в относительной безопасности.

— Ная, ты сознание от потери крови не потеряешь? — всё ещё пытаясь отдышаться, обеспокоенно спросил Эмиэль.

— Не должна, — отозвалась женщина.

Ей досталось от тварей больше всех, потому что она, как и положено было предводительнице, пыталась не только отбиваться сама, но и перехватывать атаки на своих мужчин. В итоге, Нае порвали клыками предплечье и сильно разодрали когтями бедро — спасло только то, что артерию не задели. У Ирана был глубокий след от зубов на загривке, который чуть не стоил ему перекушенного позвоночника, а у Эмиэля были исцарапаны когтями все плечи, и по выбритой части головы тянулась длинная рана.

— Предлагаю съесть одно сердце и лечь спать, — выдохнула Ная, понимая, что перед глазами всё же противно мелькали тёмные пятна.

На дежурство сил ни у кого не осталось, так что выставив барьеры, на которые ещё хватало сил, все трое уснули сразу после вялой трапезы.

К следующему привалу они уже более-менее пришли в себя, и Ная, наконец, задумалась о том, как высушить второе сердце так, чтобы оно превратилось в «мешок». В конце концов она вытащила медную чашу, с которой проводила ритуал, и разрезав перегородки внутри сердца ножом, надела его на неё. Сушилось сердце до отвратительного медленно. В основном потому что вымотанная женщина постоянно теряла концентрацию и засыпала, а её огонь в эти моменты гас.

— Зачем ты это делаешь? — вполне реалистично изобразил непонимание Эмиэль.

— Деликатес, — каким-то чудом уловив его игру, подхватила Ная: если их память будут просматривать, зачем сушить сердце нужно было как-то объяснить, чтобы это не вызвало лишних вопросов. Едва ли кто-то стал бы проверять все их мысли за три недели — слишком сложно, муторно и долго, но действия просмотрели бы обязательно, о чём они говорили, возможно, тоже, если возникли бы какие-то сомнения, а Ная додумалась взять сердце для Матери Лияр именно на этом задании. Жаль, что в тот момент, когда она приказала вырвать сердца монстров, она об этом не подумала. Можно было, конечно, просто съесть оставшееся второе сердце, но время шло, а твари с сердцем такого размера попадались не слишком часто — было бы глупо упустить эту возможность, так что оставалось на будущее оправдываться перед магами сознания из Ар’тремон, — надо же что-то нашему светлому эльфу с задания принести. Грустно как-то совсем без подарка к нему после всего, что он пережил, возвращаться, — продолжала предводительница.

— Сушеное будет невкусно, — равнодушно хмыкнул Иран.

— А сырое мы не донесём. Если что, будет мешок на память, — возразила Ная.

Дальше они пошли только после того, как она закончила мучить несчастное сердце своим неровным пламенем. Магическая сила постепенно восстанавливалась, но переходы им троим всё равно давались с трудом: раны заживали плохо из-за отсутствия необходимого ухода и яда некоторых монстров. Тем не менее, идти было нужно, потому что лучше могло стать только в Таэмране.

— Погано без Аэна, — констатировал Иран, привалившись боком к стене возле небольшого родника, пока Ная очередной раз промывала его укус.

— Ещё как, — согласилась предводительница.

— Твои раны становятся хуже, — заметил Эмиэль, глядя на её предплечье.

— Я знаю, болят ужасно. Но что поделаешь? — вздохнула женщина. — Просто постараемся как можно быстрее добраться до города. К счастью, ваши раны чистые и хорошо заживают.

— Когда-нибудь ты избавишься от привычки закрывать нас собой, — недовольно буркнул Эмиэль, понимая, что надеяться на это в общем-то не стоило.

— Никогда, — Ная улыбнулась, подтверждая его мысли, и жестом показала ему садиться, чтобы она могла помочь ему омыть изодранные плечи.

— Ты на фоне нас обоих как щепка перед булыжниками, а всё равно лезешь вперёд, — продолжал упрекать её Эмиэль, снимая рубашку.

— Я — предводительница. Моя первая обязанность — сохранить ваши