Катя, запыхавшись, застегивая на ходу халат, вошла в кабинет вместе с первой посетительницей — пожилой полной женщиной в коричневом хеджабе. Ее Мариам хорошо знала. Это была жена одного из работников египетского посольства.

— Привет, Мариам, можем начинать, — проговорила Катя, направляясь к умывальнику мыть руки.

— Да-да, — кивнула Мариам и, обращаясь к пациентке, сказала по-арабски: — Садитесь, госпожа.

— Ужас, все дворы вокруг перекрыты, не дойти, не доехать, — тем временем продолжала болтать Катя, поправляя перед зеркалом шапочку. — И что там такое случилось? Не то был теракт, не то будет. Вы не в курсе, Мариам?

— Нет, не в курсе, — покачала головой Мариам и строго добавила: — Катя, давайте работать.

Только теперь Мариам поняла всю сложность своего положения. Встреча с посланным к ней человеком будет происходить в присутствии Кати. А от нее ведь ничего не утаишь. Конечно, посланный с информацией человек вряд ли будет кем-то из уже знакомых постоянных пациентов. Хотя все возможно. И даже первая пришедшая в этот день пациентка, которая никогда ни о чем с ней не говорила, вполне может вдруг оказаться той, кому передали информацию для Мариам.

Но ни первая, ни три следующих пациентки ничего Мариам не передали.

Время приближалось к одиннадцати. Утро, на которое звонивший вчера мужчина обещал важную встречу, кончалось. В это время в их расписании был короткий перерыв, в который они с Катей иногда ходили в буфет, а чаще просто пили чай или кофе в кабинете.

Катя взглянула на часы и предложила:

— Давай сходим перекусим. А то я сегодня спешила, даже кофе утром не выпила.

— Ты иди, Катя. А я здесь чаю выпью, — проговорила Мариам и уже взяла чайник наливать воду, как в дверь постучали.

— У нас перерыв! — сказала Катя, открыв двери и собираясь идти в буфет.

Но в кабинет, будто не слыша, вошла девушка в лиловом плащике и белом легком хеджабе.

Катя, вместо того чтобы выйти, вернулась в кабинет и попросила Мариам:

— Да скажите же ей, что у нас перерыв!

— Простите, у нас перерыв, — сказала Мариам по-арабски.

Но девушка взглянула на нее своими темными глазами так, что Мариам поняла: это и есть тот, о ком ее предупреждали.

— У меня очень болит зуб. Я не могу терпеть, — продолжала девушка по-арабски.

Катя вопросительно смотрела на Мариам.

— У нее зуб очень болит. Она по скорой помощи, — объяснила Мариам по-русски. — Вы идите, Катя. Я сама лекарство положу.

— Да уж нет, — покачала головой Катя. — Мне тоже придется в таком случае остаться.

— Да я сама справлюсь, — продолжала Мариам, понимая, что ей нужно хотя бы на минуту остаться один на один с девушкой.

— Да нет уж, — заявила Катя. — Пусть ей стыдно будет, что оставила доктора и медсестру без обеда.

— Катя, какой сейчас обед, еще завтрак только, — попыталась унять ее Мариам, предложив пациентке по-арабски: — Садитесь в кресло, пожалуйста.

Девушка стала устраиваться в кресле.

Мариам взглянула на Катю и поняла, что та, хотя и делает вид, что перебирает инструменты, с них глаз не спускает. Мариам давно подозревала: Катя если и не говорит по-арабски, то наверняка понимает арабский язык. Поэтому переброситься с гостьей даже парой слов не представлялось никакой возможности.

Девушка села в кресло и, показав пальцем, где болит, открыла рот. Мариам взяла зеркальце и начала осматривать ее абсолютно здоровые, без единой дырочки зубы.

— Нужно бы сделать снимок, — сказала Мариам, соображая, каким образом остаться с девушкой один на один.

Поскольку рентгеновский кабинет, хотя и находился в женском отделении поликлиники, был рассчитан и на мужчин, они предупреждали, когда придет на снимок пациентка.

— Катя, — обратилась Мариам к медсестре, — вы не могли бы предупредить, что сейчас на снимок придет наша пациентка.

— Хорошо, сейчас я позвоню, — сказала Катя, снимая трубку внутреннего телефона.

— А потом проводите госпожу, — попросила Мариам, понимая, что выпроводить Катю просто так не удастся.

— Подождать, пока снимок будет готов? — спросила она.

— Нет, возвращайтесь, пусть отдадут снимок пациентке, а вы мне нужны. Лекарство приготовить, — сказала она и уже по-арабски обратилась к девушке в белом хеджабе:

— Вам отдадут снимок, а вы его принесете мне.

Та кивнула.

Когда Катя с девушкой ушли, Мариам позвонила в рентгеновский кабинет и попросила:

— Там к вам сейчас придет на снимок девушка, будьте добры, отдайте ей снимок. Но, если можно, подсушите его хорошенько и положите в конвертик или в бумажку заверните. А то я боюсь, она испугается, если начнет рассматривать.

Если девушка действительно должна передать ей какую-то информацию, она воспользуется бумагой, чтобы ее передать.

Катя вернулась, и Мариам, улыбнувшись, предложила:

— Я специально ее на рентген отослала. Сходи перекуси, пока она там будет.

— Да ладно, — недовольно пожала плечами Катя, — кофе выпью, и хватит.

Девушка в хеджабе вернулась довольно быстро. И передала Мариам снимок, который лежал в бумажном конвертике.

Катя удивленно посмотрела, как Мариам извлекла снимок, а конверт отложила в сторону.

— Что-то у них новенькое, — пожала плечами Катя, — уже в конвертиках снимки передают.

Мариам сделала вид, что не слышит.

Посмотрев снимок, она сказала:

— Я положу вам лекарство, а через три дня придете ко мне еще раз на прием.

Девушка кивнула. Но тут у нее зазвонил мобильник. Она молча выслушала то, что ей сказали. Изменилась в лице и, попросив прощения, проговорила:

— Я в другой раз, простите.

После этого она буквально стрелой выскочила из кабинета.

— Странная какая-то, — пожала плечами Катя.

— Да, странная, — проговорила Мариам и предупредила: — Я выйду на минуту в туалет.

Затем взяла со стола, комкая, конверт и вышла в коридор. Дядя предупреждал ее, что и в кабинетах, и в коридоре поликлиники могут быть установлены прослушивающие устройства и видеокамеры. Поэтому Мариам, заглянув в туалет, быстро спустилась по запасной лестнице на улицу и уже там, прислонившись к глухой стене, достала конверт. На внутренней его стороне арабскими буквами было написано: Казанский, 35, 267890. Это был номер и код ячейки на Казанском вокзале, где Мариам ждали дальнейшие указания.

Конверт Мариам порвала на мелкие кусочки и выбросила в урну.

До конца приема был еще целый час. Но Мариам теперь все время думала о задании.