схватил Патрика за горло и принялся бить его головой о землю, не останавливаясь ни на секунду:

— Я прикончу тебя, сволочь! Прикончу тебя!

Патрик бил его кулаками по ребрам, сопротивлялся как дьявол.

Но Вильям был неудержим. Прежде неизвестная ему ярость удесятерила и без того колоссальную силу ненависти. В то время как жизнь уходила из его тела, он забирал жизнь своего палача.

Он обрушился на лицо папочки, ломая ему нос, челюсти, зубы.

И наконец Патрик перестал двигаться и замер, раскинув руки в стороны, в форме креста.

Правой рукой Вильям подобрал большой камень и поднял его обеими руками.

И ударил, еще и еще, много раз. Не переставая кричать.

Затем он упал назад, приземлившись на спину. Растянувшись рядом со своим палачом.

Рядом со своей жертвой.

Голые ветви деревьев танцевали в тумане под порывами ветра.

Он надеялся на синее небо.

Но увидел только серое.

До тех пор, пока совсем не перестал видеть.

* * *

Боль была так сильна, что он надеялся умереть раньше, чем папочка будет иметь удовольствие лично его прикончить.

Прямо здесь, на этом месте.

Если бы это было так просто…

— Рафаэль?

Даже этот голос причинял ему боль.

— Рафаэль? Что происходит?

Она переспросила по меньшей мере раз десять.

Но что он мог ей ответить?

Что они умрут, все трое.

Что Вильям уже наверняка мертв, убит психопатом.

Этот психопат вернется за ним, а потом за ней. Может быть, этот психопат еще изнасилует ее перед смертью. Потеряет еще полчаса, чтобы реализовать свою самую заветную фантазию, — Рафаэль даже не сомневался.

Так что́ он мог ответить этой перепуганной, приговоренной девочке?

Поэтому Рафаэль молчал.

И безмолвно продолжал оплакивать своего брата.

Глава 62

14:00

Дивизионный комиссар Лефевр начал понемногу разбираться в этой странной истории. Но он еще многого не знал…

На данный момент ему было известно лишь то, что после ограбления на Вандомской площади Рафаэль, его брат и их сообщники нашли убежище у Сандры и ее дяди. Что этот последний сумел их обезвредить и посадил под замок, чтобы получить деньги в обмен на драгоценности. И что после того, как его план провалился, Вильям предложил ему некую добычу с другого ограбления, которая якобы находилась в Марселе.

Лефевр прекрасно отдавал себе отчет в том, что Рафаэль находится в смертельной опасности. Иначе он никогда не рискнул бы позволить полиции себя обнаружить.

Комиссар был убежден, что старший Оржон из той породы людей, которые выбирают смерть, а не тюрьму, однажды уже попробовав ее на вкус. Но Рафаэль был не один: с ним его младший брат. Конечно, именно для того, чтобы его спасти, Рафаэль и придумал этот блестящий план.

Он, безусловно, надеялся склонить Сандру на свою сторону — или соблазнить ее, в то время как дядя будет под арестом.

А этот знаменитый дядя, очевидно, представлял особую опасность, раз ему удалось совладать с братьями Оржон.

— У вашего дяди было намерение убить Рафаэля и Вильяма? А их сообщники, что с ними?

— Мертвы.

— Мертвы? — недоуменно повторил комиссар.

— Да, мертвы, — подтвердила Сандра. — Рафаэль и Фред подрались, Рафаэль победил…

— А молодая женщина, которая была с ними?

— Кристель? Она тоже мертва.

— Это Рафаэль ее убил?

Сандра не ответила.

Существовала правда, которую ей все еще не удавалось выпустить на свет.

Рассказать о том, что она годами жила с ужаснейшим из чудовищ.

Что она была такой же, она тоже.

Рассказать о том, что дядя лишил ее невинности, когда ей еще не было тринадцати лет. Что он стал единственным мужчиной, с которым она спала.

Рассказать о том, что он сделал ей двух детей, прежде чем хладнокровно задушить их сразу после рождения.

Рассказать о том, что он похитил, изнасиловал и убил тринадцать невинных девочек.

Что она была свидетелем всех этих преступлений. И никогда даже не пыталась ему помешать.

Рассказать о том, что иногда она даже испытывала удовольствие.

Рассказать, что она была больна. Неизлечимо, конечно.

Как признать весь ужас своего существования перед этими незнакомцами?

Ужас царил внутри ее и вокруг.

Комиссар продолжал бомбить ее вопросами.

Но он больше не добьется ни одного ответа.

* * *

Земля исторгала белое дыхание, и это делало окружающее нереальным.

Вильям открыл глаза и увидел пейзаж — вне времени и пространства.

Боль придавила его к земле. Влага, которой сочился ковер из растений, проникала в него, пробирая до костей. Было так холодно, что ему немедленно захотелось начать двигаться, попробовать встать.

Повернув голову, он вдруг увидел разбитую голову Патрика. Он тут же осознал, что его правая рука касается руки покойника. Он резко отстранился, что породило новую волну боли.

— Я убил эту сволочь… Я убил его, Раф!

Рафаэль.

Освободить его.

Джессика.

Спасти ее.

Вильям улыбнулся неизменному небу. Он почувствовал себя героем.

А герои бессмертны.

Он попытался встать. Но как только он напряг мышцы живота, его тело словно пронзило копьем. Ему все же удалось перекатиться на бок, и он начал рыться в карманах трупа в поисках связки ключей. Он снял петлю, которую Патрик набросил ему на шею, и отшвырнул ее в заросли.

Затем, стараясь опираться на свою правую ногу, он наконец встал.

Это был подвиг.

И тут он увидел кровь. На своей грязной одежде, на опавших листьях.

Повсюду.

Его кровь. Она бежала из его ран в животе и ноге.

И вот в его теле снова пара пуль.

Всего четыре. Он уже побил мрачный рекорд Рафаэля. И все еще жив.

Он оперся на ствол ближайшего дерева, чтобы не упасть. Все вокруг кружится. Он оказался в центрифуге, которая вращалась с невероятной скоростью.

Ухватившись за ветку, он попытался восстановить дыхание.

Кровь продолжала уходить из его вен, он надавил на живот дрожащей рукой. Всего спустя несколько секунд она стала совершенно красной, горячей и липкой.

Он опустошен до предела.

Добраться до пристройки, пока не поздно. Вот единственное, о чем он должен думать.

Шаг, другой. Еще один.

Не больше трех кряду, иначе он рухнет.

Он останавливался у каждого дерева, опирался плечом на ствол.

— Я иду, Раф… Я иду.

Чтобы придать себе храбрости, он представил взгляд брата, когда он войдет в темницу. Его восхищенный взгляд.

Наконец-то он будет им гордиться.

Наконец-то Вильям станет ему равным.

Еще три шага, дом так далеко… Он постарался успокоить себя, думая о том, что сейчас чувствует его старший брат.

Еще три шага. И вдруг что-то теплое поднялось из его нутра, наполнило его рот и заструилось с губ.