Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Туда! – быстро сориентировалась я, указывая самый короткий путь к дому мамаши Тильри.
Надо было видеть ошарашенное лицо сира Гевина, когда он понял, что веду их к «весёлому дому». Плевать, я со всех ног домчалась до крыльца чёрного хода и условно постучала.
– Где Милия и Марти? – выпалила, с бешено колотящимся сердцем, когда меня впустили. – Где дети?!
Девочки, напуганные появление королевской гвардии, завизжали, заметались. Я ещё больше запаниковала. И только хозяйка заведения, стойкая, хладнокровная мамаша Тильри, прибежавшая на крики, ехидно фыркнула:
– Наверху. Где же ещё?
Я бросилась наверх, перепрыгивая через ступени.
Здесь была лишь раз, но нужную дверь в конце длинного коридора нашла безошибочно.
Шибанула её плечом, влетела и застыла, любуясь замечательной картиной…
На софе под пледом лежали полусонные Милька и Марти, а рядом на полу, на пушистой шкуре, сидел Ромар с книжкой в руках и читал вслух сказку.
– Я тут стараюсь, усыпляю, а ты… – У младшего Рыжика вытянулось лицо, когда увидел моё сопровождение, ввалившееся следом за мной.
Наверно, у него перед глазами вся жизнь промелькнула. Особенно когда я со слезами на глазах, всхлипывая, завизжала как ненормальная, бросилась к ним и сгребла всех троих в крепкие объятия.
– Кхм, кхм… – растерянно покашлял сир Гевин. – Неожиданно, Ваша Светлость. Весьма неожиданно и находчиво. Теперь возвращаемся?
Я едва не ответила, что да. Хорошо, что впопыхах спохватилась, что у меня, кроме малышей, есть и другие дети, которых тоже надо защитить.
– Нет. Надо забрать ещё двоих.
– Э-э… – ошеломлённо протянул сир Гевин. – Все ваши?
– Мои!
Он повертел головой, пытаясь прийти в себя, затем махнул рукой, отдавая приказ настраивать портал.
Кажется, мои поступки шокировали седоусого исполина. Он осуждал меня, но мне было это безразлично. Главное, что малыши живы, что заберём старших детей, а пересуды и злословие я как-нибудь переживу.
Глава 24
Прокручивая в голове события прошлого дня, с ужасом осознала, что едва не угробила всех нас. За сумасбродство и отчаянную глупость корила себя, самобичевала, но могла ли поступить иначе?
Увы, всё упиралось в недоверие Даррену. Если бы мы любили друг друга, жили в доверии и согласии, между нами не лежала про́пасть из обид, я бы отреагировала на его план иначе, как бы страшно он не звучал. Но подозревая Даррена в желании избавиться от Мильки, которую он считал позором, своим личным оскорблением, я боялась, что он не вернётся за ней, отдав в руки инквизиции.
Нет, поступить иначе я не могла!
Хорошо, что удалось всех спасти. Какое счастье! Правда, теперь я снова в стенах ненавистного замка.
Меня больше не держали взаперти, но отсюда я не сбегу, потому что за окном раздавались весёлые детские голоса…
Едва держась на ногах от слабости, я встала с постели. Опираясь на мебель, добрела до окна. Выплеснула из чашки снадобье, принесённое служанкой, и, держась за холодную каменную стену, стала наблюдать, как в замковом садике в сопровождении Милана бегали Милия и Марти.
Сноб старался развлекать детей, бросал с ними камушки, искал среди жухлой листвы спрятавшихся букашек... Поодаль от малышей прогуливался Арт, с книгой в руках, а задумчивая Велла собирала красивые веточки вечнозелёных растений в букетик и грустила. Жиаль, укутанная пледом, сидела в кресле и не сводила с детей глаз…
Любуясь родными, я была невероятно счастлива. Если бы с ними что-то случилось, не пережила. Теперь надо сделать всё возможное, чтобы они были счастливы, а для этого надо сохранить ясность ума и здравомыслие.
Служанка, которой поручили ухаживать за мной, распиналась, пытаясь угодить. Заверяла, что как только я поправлюсь, смогу выйти в сад, надо только набраться сил, выпив снадобья, переданные королевским лекарем, и немного поев.
Я изображала покорность, утверждала, что ем и пью лекарства в одиночестве, однако в действительности принимать из рук слуг замка ничего не собиралась. И как только кто-нибудь заходил в покои, закрывала глаза и делала вид, что сплю.
***
Пару дней удавалось водить всех за нос, утоляя жажду дождевой водой, но долго ли продержусь без еды? Надо что-то предпринимать.
Хорошо, что магия хоть и медленно, но возвращалась, а вот простуда не отступала. Как и слабость.
Услышав голоса в коридоре, я укрылась одеялом по горло и сделала вид, что сплю.
После приглушённого стука в комнату вошли.
По шагам узнала, что это пришёл Даррен. В отличие от меня, он уже набрался сил и чувствовал себя не в пример лучше.
Стараясь не выдать себя ни волнением, ни движением ресниц, я затаилась, однако он не собирался уходить.
Тихо ступая, подошёл к постели, сел на стул у изголовья и, не говоря ни слова, стал рассматривать меня.
Я не шевелилась, лёжа с закрытыми глазами. Тогда он негромко покашлял.
– Не хочешь говорить?
Не дождавшись реакции, сообразил, что так и есть.
– Не буду настаивать, однако с тобой настоятельно желает побеседовать глава личной гвардии короля, сир Гевин. После его отчёта о вашей беседе состоится встреча с королём.
Я молчала. Даррен тяжко вздохнул.
– Каррина, невозможно откладывать встречу долго. Ещё день-два. Не больше.
Его слова встревожили меня, но я продолжала «спать».
– Они тебе не враги. Если пожелаешь, я буду рядом и не оставлю тебя одну.
Я так и не ответила.
Сдавшись, Даррен покинул комнату, оставляя меня наедине с мыслями.
***
Он пришёл утром, принеся вместо служанки, поднос с тарелкой супа, гренки и чашку пряного отвара.
Над ароматной едой ещё вился дымок. Пахло одуряюще аппетитно. Я была настолько голодна, что от острой боли скрутило живот. Но помня о коварных данайцах, дары подносящих, демонстративно отвернулась, чтобы в минуту слабости не поддаться соблазну. Лучше потом проберусь к Жиаль и попрошу у неё что-нибудь из еды.
Даррен поставил поднос на постель. Сам сел рядом и, оценив мой настрой, заверил:
– Снадобья, которые тебе приносят, пробую лично. Как и еду.
Я ему не верила. И как не пыталась скрыть скептицизм, губы дёрнулись в горькой насмешке.
– Каррина, в замке не осталось никого из прежних слуг, – он пододвинул поднос ближе, чтобы ароматом соблазнить меня.
Я бы сдалась, но только не на его глазах, поэтому даже пальцем не шевельнула.
Даррен не сводил с меня глаз. Ждал. Надеялся,
