Католицизм, бесспорно, является историческим продолжением религиозной системы, носившей название Вселенской в восемнадцатом столетии, в семнадцатом, в шестнадцатом и так далее в каждом предшествующем столетии, пока мы не дойдем до первого; бесспорно, это преемник, представитель, наследник религии Киприана, Василия, Амвросия и Августина. Единственный вопрос, который может быть поднят, заключается в том, является ли вышеупомянутая Католическая вера, как сейчас считается, не только историческим представлением древней веры, но также и логическим. Это предмет, к которому я уже обращался, и я утверждал, что современный Католицизм есть не что иное, как законное развитие и дополнение, то есть, естественное и необходимое развитие учения ранней Церкви, и что его божественный авторитет включен в божественность Христианства.

2

До сих пор я продвигался вперед, но одно важное возражение требует отдельного рассмотрения. Можно выдвинуть мне ряд возражений, что не является достаточным, чтобы определенная большая система вероучения, как например, та, которая известна как Католическая, признавала существование направленности убеждений, мнений и обычаев, которые преобладали среди первых христиан, для того, чтобы я имел логическое право сказать, что произошла рецепция более позднего учения от более раннего; что интеллектуальное развитие может быть в некотором смысле естественным и все же искаженным по отношению к своему первоначалу, ведь так и болезни, хотя они приходят от природы, но все же являются разрушением или, скорее, отрицанием здоровья; что те же причины, которые стимулируют рост идей, могут также нарушать и искажать его; и что Христианство действительно могло быть предназначено своим Божественным Автором для широкого распространения своих идей, и все же этому великому благу могло препятствовать пагубное зарождение родственных заблуждений, которые действовали бы как его подделки; одним словом, то, что я назвал развитием Римской Церкви, есть не что иное, как то, что раньше называлось ее искажением, и что новые названия не сводят к нулю старые поводы для недовольства.

Вот то, что можно мне возразить, и я признаю, что это важно: вследствие этого становится необходимым присвоить определенные характеристики истинному развитию, которыми обладает только оно, и наличие которых служит критерием для различения истинного развития и искажений. Я сейчас же приступаю к этому и начну с определения того, что такое искажение, почему оно не может быть точно определено, и чем оно отличается от развития.

3

Чтобы установить, что есть искажение или извращение истины, давайте выясним, что означает это слово, когда оно употребляется буквально по отношению к материальным субстанциям. Ясно, в первую очередь, что искажение — это слово, касающееся организованной материи; камень может быть раздроблен в порошок, но он не может быть искажен. Искажения, в противоположность, есть разрушение жизни, приводящее к ее окончанию. Разложение тела на составные части является стадией перед его уничтожением; оно начинается, когда жизнь достигла своего совершенства, и оно является последствием или, скорее, продолжением этого процесса движения к совершенствованию, будучи в то же время изменением и уничтожением того, что было раньше. Пока эта точка регресса не достигнута, тело имеет свою собственную функцию, направление и цель в своем действии, а также существующий по законам организм; теперь оно утрачивает особенности и признаки прежнего существования, а с этим и свою энергию, и способность к питанию, ассимиляции и самовосстановлению.

4

Взяв эту аналогию как руководящий принцип, я отваживаюсь установить семь отличительных признаков различной убедительности, независимости и применимости, чтобы отличать здоровое развитие идеи от состояния ее искажения и распада, а именно, нет искажения, если сохраняются один и тот же образец, одни и те же принципы, одна и та же организация, если начало предвосхищает последующие фазы, а более поздним явлениям предшествуют и содействуют более ранние, если имеет силу ассимиляция и возрождение, и действие закономерно от начала и до конца. Об этих критериях я теперь расскажу подробнее, почти в том же порядке, в каком я их перечислил.

§ 1. Первый отличительный признак истинного развития — сохранение образца

1

Сохранение образца легко можно представить по аналогии с физическим ростом, который является таким, что части и пропорции развивающейся формы, как бы они ни изменились, соответствуют тем, которые были изначально. Взрослое животное имеет ту же форму, что и при рождении; птенцы не вырастают в рыб, ребенок не вырождается в животное, дикое или домашнее, господином которого он является по наследству. Винсент Леринский использует эту иллюстрацию в качестве четкой ссылки на христианскую доктрину. «Позвольте религии духа, — он говорит, — имитировать закон тела, которое с течением времени действительно развивается и раскрывает свои должные пропорции, и все же остается таким, каким было. Малы члены малыша, в юности они больше, однако они все те же» [1].

2

Подобным же образом, каждое занятие или служба имеет свой собственный образец, который те, кто выполняет их, обязаны сохранять; и отклонение от образца в каком-либо существенном моменте есть отказ от занятия. Например, Чосер и Голдсмит описывали образ истинного приходского священника; они различаются в деталях, но в целом они сходятся во мнениях, что проявление чувственности или амбиций должно рассматриваться как утрата этого высокого призвания. Те судьи, которые руководствуются в своих приговорах любовью к наживе или особым отношением к некоторым подсудимым, называются «продажными», ибо их основной функцией является отправление правосудия. Таким же образом, университетские или монашеские сообщества, если они пренебрегают своими уставами или Законом, теряют права на свой вклад в вероучение или церковное домостроительство, как ослабленные и дегенеративные. Также и в истории государства мэр дворца, каким он стал в лице Пипина Короткого, не стал верным продолжателем занимаемой им должности в том виде, как она была первоначально задумана и установлена.

3

Точно так же один из поздних авторов утверждает, справедливо это или нет, что не имеет отношения к иллюстрации, что чудесное видение Лабарума[133] не могло в действительности иметь места, как сообщает нам об этом Евсевий, потому что это противоречит изначальному образцу Христианства. «Впервые, — он говорит по поводу начертания на знамени в армии Константина, — кроткий и мирный Иисус стал Богом сражения, а Крест, священный знак христианского искупления, — символом кровавого раздора… знамя кровавой борьбы … это было первым шагом к военному Христианству Средних веков, видоизменением чистой религии Евангелия, хотя и прямо противоположным его подлинным принципам, но все же, по-видимому, необходимым для социального прогресса человечества» [2].

С другой стороны, популярный религиозный лидер может сменить целый ряд вероисповеданий, он может вступать в религиозные группы и порывать с ними, он может противоречить себе на словах и отменять свои собственные критерии, но при этом