— Хотел трахнуть меня.

— Хотел быть с тобой. — Он начал ходить. — Боже, Адель. Ты снова появляешься здесь со своим умным ртом, маячишь перед моим лицом, как всегда, но совсем взрослая и чертовски горячая. Что я должен был делать?

— Может для разнообразия не думать своим членом?

— Не только я в этом замешан. Ты хотела быть в моей постели.

— Потому что я думала, что есть шанс, что ты наконец-таки увидишь меня. Что станешь настоящим со мной. Но ты знал, что никогда этого не будет. Настоящего тебя даже нет на твоём радаре, — сказала я, толкая его в грудь, заставляя отступить. — Почему ты не разбираешься со своими проблемами, а? В сорок лет ты как напуганный маленький мальчик бегаешь от эмоциональной привязанности. Что за херня, Пит?

— Может быть, я не хотел, чтобы моя жизнь перевернулась из-за трёх дней, которые мы провели вместе, — проговорил он. — Может быть, я не принимаю серьёзных решений, основываясь лишь на прихоти, как ты.

— Во-первых, я согласилась жить день за днём. Но когда дело дошло до этого, ты меня не поддержал. И прихоть? — спросила я недоверчиво. — Ты серьёзно?

— А что, если я не тот человек, за которого ты меня принимаешь, и ты решишь, что это совсем не то, что ты хочешь?

— Думаешь, я тебя не знаю?

— Я думаю, у тебя есть какое-то представление о том, какой я со стороны чёртовой подростковой влюблённости.

— О, Пит. Будь уверен, я не возвела тебя на пьедестал, — ответила я.

— Адель…

— Я люблю тебя, идиот.

Он остановился, его лицо побледнело.

— Ты не любишь меня.

— Да, люблю. К сожалению для меня.

Он просто смотрел на меня.

— И ты для меня не какое-то расплывчатое понятие или идеал, — сказала я, толкая его назад. — Я знаю какой ты. Я знаю откуда ты. Чёрт, я даже знаю все твои проблемы, но я не могу решить их за тебя. Я знаю, что смерть твоей матери и пренебрежительное отношения отца ранили что-то внутри тебя, и это не излечилось. Ты ведёшь себя мило и добродушно, но всё остальное скрывается под твёрдой поверхностью. Никто не может прорваться внутрь. Ты почти никому не доверяешь, не подпускаешь близко, чтобы снова не причинили тебе боль.

Он моргнул, снова сжал губы.

— Я знаю твои недостатки и достоинства, я слышала все твои истории и рассказывала тебе свои. Я открылась тебе так, как никому и никогда. — Я снова толкнула его, попав в лицо, как он меня и обвинял. — Так что дай мне ответ получше, чем «тогда это казалось хорошей идеей», Пит. Скажи мне, что ты что-то чувствуешь ко мне.

— Я…

— Говори.

Но он молчал. Боже. Горькое разочарование затопило меня. Свинцовый груз, который я буду носить с собой всю свою жизнь, но я не заплачу. Он не заслуживает моих слёз и чувств. Больше никогда. Не говоря ни слова, я выскользнула за дверь и направилась обратно к дому папы и Шанти. Когда я выходила, за моей спиной послышался шёпот, но я его почти не слышала. Босыми ногами я пошла по асфальту. С меня достаточно боли.

— Подожди, — крикнул он позади меня. — Адель.

Я проигнорировала его, пробираясь через палисадник и огибая дом сбоку. Больше нет слов. Мы закончили. И почему, когда всё рушиться, такая прекрасная ночь, сияющая луна и мерцающие звёзды.

— Эй, — прошипел он, сдерживаясь. — Ты не можешь просто так уйти.

— Хочешь пожать руки? Обняться? Что?

— Не могла бы ты… — Он схватил меня за руку и остановил. Я стряхнула её.

— Всё кончено, Пит. Теперь мы пойдём разными путями. Вот как это работает.

— Ты спустилась с дерева?

Я пожала плечами, поднимаясь на первую попавшуюся под руку опору. Внутри я чувствовала себя такой глупой и опустошённой.

— Если бы они узнали, что я собралась к тебе после всего этого…

— Ты не полезешь обратно. Ты чуть не надрала мне задницу.

— Это две разные вещи. И говори по тише.

К счастью, окно было не слишком далеко от земли. Достаточно высоко, чтобы гарантировать, что я не буду выпрыгивать из окна в стиле ниндзя.

— Надеюсь, ты будешь осторожна, — сказал он.

— Надеюсь, ты уже свалишь.

Он фыркнул.

— Придурок, — пробормотала я, пытаясь удержать гнев. Это чувство намного лучше, чем печаль, грозившая затопить меня. Несмотря на то, что я уже много лет не лазила по деревьям, мне не составило труда добраться до ветки, ведущей к моему окну. Медленно и осторожно я двинулась к окну.

— Это просто нелепо, — прошептал он. — Ты снова пробираешься в дом отца посреди ночи, словно подросток.

— И это последний раз, когда я это делаю. Очень трогательно, правда.

Он молчал.

— В будущем, мы не будем друзьями, — сказала я, констатируя факты. — Мы будем никем друг другу.

— Не говори так.

— Предложи свой вариант.

Снова молчание.

Я села на ветку напротив своего окна, пытаясь придумать последние слова. Всё, что я должна сказать ему напоследок. Он стоял внизу, уперев руки в бёдра и смотрел на меня. Тогда я услышала треск и вдруг, всё, включая меня, упало вниз.

***

В два часа ночи в отделении скорой помощи было тихо. Они уже зашили порез Пита и диагностировали ему лёгкое сотрясение мозга. Он лежал на больничной койке рядом с моей. Большая часть его лица была белой, как простыня, но часть лба уже приобретала фиолетовые и серые оттенки. Рана рассекала левую бровь. Когда рана заживёт, она придаст ему лихой, плутоватый вид.

— Ты будешь выглядеть как пират, — сказала я ему. Потому что раздражающий до усрачки придурок нашёл свою награду. Какая ночь. — Женщинам нравятся шрамы. Это поднимет тебя на совершенно другой уровень. Вероятно, тебе стоит поблагодарить меня.

Он лежал с закрытыми глазами.

— Заткнись, Адель.

— Оба заткнитесь, — сказал папа, сидя в кресле сбоку. Даже несколько часов спустя на его усталом лице были отголоски гнева.

Шанти улыбнулась мне. Примерно час назад она перестала смеяться. Не то, чтобы она не беспокоилась о наших травмах. Но вся ситуация, казалось, забавляла её. Думаю, мы были лучше, чем реалити-шоу.

— Вы можете идти, — сказала медсестра, дружелюбно кивнув мне. По крайней мере, хоть кто-то со мной разговаривал.

Можно подумать, что я заставила Пита встать под веткой, а затем хитроумно организовала так, что ветка сломалась. Словно я заставляла бедного невинного человека пытаться поймать меня вместе с приличной частью дерева. Такая глупая идея. И не похоже, что я вышла из этого инцидента без повреждений. У меня была сломана локтевая кость, а это значит, что я ещё долго буду носить повязку на предплечье. По крайней мере, она была приятного синего цвета. Мама всегда поощряла находить позитив даже в самых запутанных ситуациях.