скептически хмыкнул. Только потом как-то к слову вспомнили и о собаке.

– Брат Бацзе, слезь-ка с этой блоховозки, – небрежно потребовал Сунь Укун. – У меня счёты с Мованом, а не с его домашними зверушками.

– «Бло-хо-во-оз-ки-и»… – передразнила его Ольга. – Понабрался хамства в автобусах…

Дипломатичный Чжу Бацзе наконец-то с кряхтеньем и пыхтением поднялся на ноги и вопросительно вскинул брови:

– Хушэнь, тигриный бог! Ты пойдёшь с нами?

– А почему бы и нет, демон-свинья? – отозвался тигр. – Мне нечего делать, мне скучно, мне хочется поискать приключений и выгулять свою царственную шкуру. Но куда же мы пойдём?

Мнения разделились. Толстый и худой демоны предложили спуститься в ближайшую деревню, чтобы: 1) предаться разврату с юными девственницами (и даже девственниками, Чжу Бацзе вовсе не ханжа и принимает любые сексуальные предпочтения); 2) затем убить их и съесть.

Сунь Укун же был намерен срочно освободить свой народ и прогнать самозванца, присвоившего его имя и титул. А Ольга так же срочно требовала развод и девичью фамилию. Ну а заодно экскурсию по дворцу Нефритового императора, раз уж всё так сложилось…

После короткой перепалки Чжу Бацзе и Ша Уцзин решили, что предаться разврату и чревоугодию можно и во дворце, ведь там полно людей, которые готовят еду бессмертным, моют их ночные горшки и обстирывают их с ног до головы. К тому же, может, удастся подсмотреть за мечтой всей Поднебесной – прекрасной Гуаньинь, когда она принимает ванну…

– Гуаньинь моя тр-р-ридцатиюр-р-родная сестр-р-ра… – угрожающе рыча, напомнил тигр, и демоны, резко поумнев, клятвенно пообещали ограничиться смертным населением тридцать шестого неба.

Конечно, такое дальнее родство смехотворно, но традиции есть традиции. Никто в Поднебесной не оставит в беде своего родственника. Тем более женщину, которую положено опекать, как дитя. Тем более если эта женщина – сама бодхисатва Гуаньинь! Любой мужчина положит своё сердце к её ногам, сложит голову в её честь и будет счастлив…

– Кроме меня, – заявил Великий Мудрец. – Я ещё не лишился разума. Она заковала мою голову в золотой обруч, чтобы управлять мной и понукать меня, как презренного осла! И теперь уже я хочу сделать с ней то же самое! И ничего другого!

– Да уже больше тысячи лет прошло, зануда немытый! – огрызнулся Ша Уцзин. – Давно пора забыть про тот обруч, как родитель забывает обиды на детей, а хороший сын помнит и благодарит отца за поучение палками.

– Эта «палка» била не по твоей спине, глупая дыня!

Демон тут же вскочил и гневно замахал руками:

– Молчи, черепашье яйцо!

– Я не черепашье яйцо! – Глаза царя обезьян загорелись красным огнём, а шерсть встала дыбом. – Я рождён на вулкане из небесного камня!

– Вот поэтому ты и черепашье яйцо! Выродок! Может, ты ещё и зелёную шляпу носишь, а?!

– Да что происходит?.. – вмешалась Ольга.

Толстый китаец открыл рот, потом подумал, махнул рукой, взял валявшуюся на земле собаку за хвост, перекинул через плечо и пошёл вслед за продолжающими непонятно и грязно ругаться Ша Уцзином и царём обезьян.

– Всё просто, великолепная госпожа Сунь, – решил ввести её в курс дела тигр. – Называя твоего мужа «черепашьим яйцом», Ша Уцзин намекает на то, что отец его неизвестен, он незаконнорожденный, непонятно от кого и откуда появившийся, а это так обидно-о…

– Вообще-то есть версия, что его из «небесного камня» высидела сама Гуаньинь. А может, даже Будда.

Хушэнь удивлённо округлил жёлтые глаза и задумчиво помурчал.

– Точного ответа на этот вопрос, наверное, не узнает никто из смертных и никто из бессмертных. Ведь Сунь Укун сам разрушил небесную астролябию судьбы, которая могла бы протянуть нить между прошедшим и наступившим, точно тонкий канатный мостик, по которому…

– Поняла, поняла, – оборвала его блондинка. – А что там про шляпу было? Это типа тоже оскорбительно? Что оскорбительного в зелёной шляпе?

– О-о-о, это ещё более обидно-о… – повёл усами тигр. – Ведь говоря, что мужчина носит зелёную шляпу, ему намекают, что жена ему изменяет…

– Что-о-о?! – Ольга в считаные секунды побагровела от злости. – Он что, назвал меня шлюшкой?! Да я урою это хамло долговязое!

– О-о-о! Ты вновь исполняешь прекрасное сацзяо, госпожа Сунь!

Девушка страдальчески прикрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула носом. Потому что ничего она не исполняет. И никакая она не госпожа Сунь. Но разве это кого-нибудь волнует?

Укун и Ша Уцзин продолжали переругиваться, но уже как-то вяло. В их бессмысленный диалог вмешался Чжу Бацзе, пытаясь то ли примирить «братьев», то ли пристыдить их. Полосатый любитель женских сацзяо шёл рядом с блондинкой, молча щурясь на солнышке.

– А долго нам вообще идти до этого дворца? Я уже устала.

– Очень долго, великолепная госпожа Сунь, – покивал тигриный бог. – Много дней, много ночей, нелёгок путь к тридцать шестому небу!

– Ну, я тогда не пойду, – вдруг закапризничала Ольга. – Я устала, плевать на всё, идите без меня, а я сяду тут и умру одна! Можете даже назвать это сацзяо, мне без разницы.

Она уселась на ствол поваленного дерева и демонстративно отвернулась.

– Но я же могу доставить вас во дворец императора на своей могучей спине! – вдруг решил тигр.

Ольга скептически посмотрела на него.

– Ты, конечно, крупный тигр, но один человек и три демона, один из которых с ожирением, на тебе явно не поместятся.

Хушэнь добродушно посмеялся и мгновенно вырос, увеличившись втрое. Его одежда упала на землю. Он связал из халата узелок, сложил в него остальные вещи и вручил блондинке. Обалдевшая девушка молча приняла ношу.

– Хватит ругаться, почтенные демоны! – громко прорычал гигантский зверь. Троица остановилась. – Залезайте ко мне на спину, и я домчу вас до Нефритового дворца раньше, чем сядет солнце!

А на другом конце леса события развивались ещё более трагично.

– Раньше, чем сядет солнце, я вырву твой похабный хвост и засуну его тебе в пасть, неверная жена! – говорил демон-бык, таща лисицу за левую заднюю лапу.

– Я верна тебе, муж мой! – выла она.

– Ты верна?! Что известно тебе о верности, ничтожная?!

У Мован вошёл в Пещеру, скребущую облака, и, брезгливо поморщившись, швырнул миниатюрную лисицу перед собой. Извиваясь, она откатилась к стене и уже там приняла человеческий облик.

– Ты голая, словно блудливая шавка!

– Конечно, муж мой, ты ведь лучше меня знаешь о повадках блудливых шавок… – прохрипела царевна, прикрывая наготу длинными волосами. Призрак, стоящий у стены, заалел, светясь, как лепесток костра. – Прогони его отсюда! Я не хочу, чтобы он видел меня обнажённой!

– Я тоже не хочу видеть тебя обнажённой! – заявил Мован, но тем не менее небрежно кивнул, приказывая призраку уйти.

Лю Гуй помедлил, бросая последний похотливый взгляд на скорчившуюся у стены красавицу. Демон-бык медленно выпустил из носа облачко чёрного пара. Его рога почернели, покраснев на самых кончиках, словно тлеющие угли.

– Ты хочешь, чтобы я подпалил твои вонючие кости, болван?! – рявкнул он, и призрак красной молнией метнулся из пещеры.

Царевна Яшмовое Личико поднялась на ноги, осмотрела ободранные до крови колени и локти, а потом улыбнулась.

– Гохомаосан, муж мой, наконец-то мы одни…

Огромный тигр мчался по небу, разгоняя облака и пытаясь на ходу поймать передними лапами косо падающие солнечные лучи. Потом он резко опускался на рисовые поля и бежал прямо по посевам, а когда разгневанные крестьяне начинали размахивать мотыгами и кричать особенно громко, вновь поднимался вверх, чтобы побегать уже по вершинам деревьев, щекоча себе пятки. Сунь Укун, сидящий впереди всех, счастливо хихикал, иногда подпрыгивая и переворачиваясь прямо в воздухе. Ша Уцзин цыкал и недовольно ворчал, пощёлкивая зубами. Ольга же сидела, уютно обнимаемая толстым демоном, и жаловалась ему на жизнь:

– Ну и вот. Что он прицепился к этому чаю, я так и не поняла. Допустим, действительно назвали в его честь чай, ну и что с того?! Разорил меня и даже не извинился, заметь! Вот почему я обязана его выходки оплачивать? Он косячит – я плачу? Так, что ли! Откуда у меня деньги на все его капризы? Сам-то он ни копейки не заработал ещё!

– Разве Укун не рассказал